За 10 дней противостояния в Южной Осетии народный протест против нечестных выборов превратился в «оранжевую революцию». Как это происходит, исследовал «Огонек’

Результатом президентских выборов 27 ноября стала победа лидера оппозиции Аллы Джиоевой, она набрала 17 тысяч голосов и оторвалась от своего конкурента, главы местного МЧС Анатолия Бибилова, почти на 5 тысяч голосов. Однако ее победа была аннулирована уже на следующий день после выборов. Вмешалась власть, близкий к президенту Эдуарду Кокойты председатель Верховного суда Ацамаз Биченов отменил итоги выборов, ссылаясь на «многочисленные нарушения» со стороны Джиоевой. Это произошло уже после того, как наблюдатели от штаба Бибилова, а также международные наблюдатели официально заявили, что «существенных нарушений» не зафиксировали.

Решение суда вывело на площадь Цхинвала рассерженных сторонников Джиоевой. «У нас украли нашу победу,— говорили они.— Зачем нам вообще выборы, если мы не можем выбирать?»

Многие считали: президент Эдуард Кокойты, срок которого истек в ноябре, не хочет уходить. И через своих людей в Верховном суде, генпрокуратуре и других структурах попытается протащить на новых выборах своего кандидата. Алла Джиоева не только не была «кандидатом президента» — она была его личным врагом, лидером оппозиционной части общества, которая считала, что коррупция во власти, а также репрессии, которым подвергаются оппозиционные активисты, ведут к «деградации и вымиранию Осетии».

К концу первой недели противостояния в местном телеэфире появился фильм об «оранжевых революциях», которые устраивает Запад и которые в данном случае этот самый Запад попытался спроецировать на Южную Осетию. А Эдуард Кокойты прямо обвинил лидеров оппозиции в сговоре с западными спецслужбами. Обвинения эти никакими доказательствами не подкреплялись. Единственной «уликой» было то, что один из лидеров оппозиции, главный тренер сборной России по вольной борьбе Дзамболат Тедеев, дал интервью грузинскому телеканалу «ПИК». Это, по мнению авторов фильма, означало, что оппозиция сотрудничает с грузинскими спецслужбами.

Прозвучавшие со стороны властей обвинения в «оранжевости» оппозиции ситуацию не разрешили, а только усугубили. Это в Москве можно напугать кого-то происками западных спецслужб. А в Южной Осетии маленькое общество и все друг друга знают. Моя знакомая Фатима, усмехаясь, комментировала заявление Эдуарда Кокойты: «Кого он называет «оранжевыми»? Мою свекровь, которая всю жизнь проработала в школе и у которой пенсия 4 тысячи рублей? Или моего брата, который воевал в августе с грузинскими войсками, защищая нас с мамой? Это Кокойты «оранжевый» — он сбежал в августе в Джаву и сидел там, пока не ввели русские войска. Он просто сдал город».

На площади обвинения власти тоже обсуждали со смехом. Алла Джиоева говорила, что если бы была «оранжевой», то не обращалась бы к Владимиру Путину с просьбой разобраться в ситуации. «Я знаю, что из нас сейчас делают врагов народа,— говорила он.— Кокойты и его клика представляют нас и Москве, и обществу Осетии как группу провокаторов, пытающихся захватить власть и передать ее грузинам. Но в Южной Осетии в это никто не поверит — все знают, что я 20 лет боролась за независимость от Грузии. И мои соратники тоже. А в Москве верят. Хотя я допускаю мысль, что московские чиновники, покровительствующие Кокойты, просто связаны с ним некими финансовыми схемами. Поэтому нас так отчаянно не хотят пустить к власти».

Казалось, призывы Аллы Джиоевой к Кремлю возымели должный эффект. При посредничестве чиновников из администрации президента РФ, специально присланных сюда из Кремля, было подписано соглашение, в котором Эдуард Кокойты обещал уйти в отставку сам и уволить «своих людей» — генпрокурора Таймураза Хугаева, его заместителя Эльдара Кокоева и председателя Верховного суда Ацамаза Биченова. Оппозиция гарантировала, что сразу после этого уведет людей с площади.

Президент в отставку ушел. Правда, это было похоже не на отставку, а на начало новой политической карьеры: он призвал своих сторонников — милицию, военных и КГБ — бороться «с оранжевой заразой» и «выкорчевывать» ее ростки.

«Оранжевая зараза», замученная, немытая, но непреклонная, в это время грелась у костров, допивая пустой чай — к этому времени у протестующих на площади закончилась даже еда. Они пересказывали друг другу угрожающие реплики уходящего президента и объясняли, зачем, слагая с себя полномочия, он это делает: «Раз мы «оранжевые», значит, нас теперь можно бить, сажать и убивать».

На самом деле президент никуда не собирался уходить. Перед отставкой он назначил уволенного замгенпрокурора Кокоева судьей Конституционного суда. И направил в парламент представления на увольнения генпрокурора и главы Верховного суда. При этом прекрасно понимая, что ручной парламент эти отставки не примет, а сделает все, что велит уже экс-президент.

Так и случилось. 14 декабря парламент не принял отставки Хугаева и Биченова. А и.о. президента Бровцев не выполнил еще один пункт соглашения, гарантированного Москвой,— не назначил соратника Джиоевой генерала Баранкевича вице-премьером.

Оппозицию, как говорят в Южной Осетии, попросту кинули. И не только оппозицию. 17 тысяч избирателей, проголосовавших за Джиоеву, кинули тоже. Российские чиновники, разруливавшие ситуацию в Южной Осетии, грамотно всех «развели». Но они не поняли одной важной вещи. Не только гарантии российской стороны, отдельно прописанные в соглашении, оказались обесцененными. Обесцененной оказалась роль Москвы в этом конфликте. Москва встала на сторону чиновников Южной Осетии, встала против народа, который этих чиновников ненавидит. Это значит, российская власть больше никогда не будет восприниматься здесь как посредник и гарант мира и гражданского равновесия. А ведь именно этот имидж завоевала себе Россия в Южной Осетии в августе 2008-го.

Потерять легче, чем приобрести. За три года неграмотной политики Южная Осетия, разбитая, разрушенная, замерзающая и часто голодающая, перестала верить своей власти, но все еще верила России, которая ее спасла в августе 2008-го. За 10 дней противостояния на улицах Цхинвала Южная Осетия поняла, что Россия спасала Осетию не ради Осетии, а ради себя самой. Ради своих интересов, политических, геополитических и финансовых. И в декабрьском конфликте Москва это четко продемонстрировала: мнение гражданского населения республики вредно, опасно и никому в Кремле не нужно.

Еще месяц назад осетины, законопослушные, внушаемые зрители центральных российских телеканалов, не понимали московских митингов и оппозиционной активности. Они тогда тоже думали, что на московских улицах и площадях орудуют «оранжевые». А теперь, пройдя весь путь противостояния от начала и до конца, поняли, что «оранжевых» нет ни там, ни здесь. Зато есть бездарная политика, которая делает народный протест взрывоопасным и разрушительным.

Перед отъездом из Цхинвала я прошлась еще раз по площади, где провела 11 дней. Теплые металлические бочки с горящими внутри дровами по-прежнему собирали вокруг себя людей — было холодно.

— Хотите, мы подарим вам одну из наших бочек? — пошутила какая-то женщина.— Пригодится. У вас в Москве холоднее…Ольга Алленова, “Власть”