Андрей Чеканов помнит по имени, фамилии и отчеству каждого солдата ВОВ, личность которого ему и его товарищам удалось восстановить. По крайней мере при разговоре с ним о работе нижегородского поискового отряда «Курган» возникает именно такое ощущение. Впрочем, странная на первый взгляд особенность легко находит объяснение, когда по мере беседы сам проникаешься духом поисковых работ.

Во Владикавказ к коллегам из поискового отряда «Харон» Андрей Чеканов заглянул между прочим: после того, как доставил в Чечню останки уроженца Гудермесского района Абусаида Газалиева, погибшего в начале сороковых на псковщине в боях с немецкими оккупантами.
«В поиске родственников Абусаида Газалиева помогал председатель «Харона» Алан Татаров, — рассказал Андрей Чеканов. — Это далеко не первый опыт сотрудничества. Поисковики вообще довольно часто и охотно помогают друг другу — мы, по большому счету, делаем одно общее дело. Когда-то Алан нашел здесь останки солдата Федора Лосева, призванного в ряды Красной армии из нижегородской области. Мы тогда помогли разыскать его родственников, организовать перезахоронение. Теперь вот Алан помог в аналогичной ситуации нам».
Однако заглянуть в гости к товарищам просто так не получилось — визит Андрея совпал по времени с очередной находкой — во дворе первой архонской школы были обнаружены останки 17 красноармейцев. Пришлось вместе с осетинскими поисковиками взяться за инструменты.
«Поисковик — это состояние души, — считает председатель поискового отряда «Харон» Алан Татаров. — К нам часто приходят люди и сразу спрашивают: а золотые зубы вы находите? а голова у них есть? а оружие или награды часто попадаются? То есть людей интересуют какие-то меркантильные стороны. А это — наша история. Тех, кто был очевидцем событий, сейчас уже остались единицы, и восстанавливать штрихи истории мы можем, только исследуя обнаруженные захоронения. Это важно не многим, поэтому остаются в отряде далеко не все, но если остаются — то уже надолго».
Андрей с Аланом в этом вопросе солидарен. Поисковики «Кургана» также ходят в экспедиции за свой счет, используют для работы все свое свободное время, отпрашиваются с работы, если необходимо отвезти останки некогда безымянного солдата на его родину, туда, где десятки лет считали своего отца или деда без вести пропавшим.
«Черные копатели есть, они действительно ищут то, на чем можно заработать — элементы амуниции, значки и медали, личные вещи… — говорит Андрей Чеканов. — И их деятельность создала определенные стереотипы, связанные с работой поисковиков. Когда мы работали во дворе архонской школы, присутствовавший милиционер первым делом поинтересовался, а нет ли при бойцах оружия. Какое может быть оружие через 70 лет пребывания под землей?! Сплошная ржавчина неопределенной формы. И многие другие тоже в первую очередь смотрят: что нашли? Нас же интересует возможность восстановить имя человека, прояснить его судьбу для еще живых родственников, похоронить по-человечески тех, кто отдал жизнь за нас с вами».
А то, что родственники многих из пропавших без вести солдат Второй мировой до сих пор не смирились с неизвестностью — для членов поисковых отрядов не новость. Сталкиваться с этим им приходится достаточно часто.
«Это всегда буря самых противоречивых эмоций, — делится Андрей Чеканов. — Тут и скорбь, и удовлетворение от того, что, наконец, узнали о судьбе родственника, и чувство облегчения… Естественно, не праздник. Но большинство к нашим дням с мыслью об утрате уже смирились, а вот узнать, как погиб, где погиб, где был захоронен, поверьте, на самом деле важно. Помню случай, когда брат найденного нами погибшего солдата так разволновался, узнав, что мы нашли место, где он захоронен, что нам пришлось вызвать врача».
«То, чем мы занимаемся, важно и для молодежи. В той же Архонке во время эксгумации 17 красноармейцев нас обступили местные мальчишки, пытались помочь, задавали вопросы о войне. Некоторые вообще не знали о том, что в этих местах шли бои. Это ведь живая история, к которой им интересно и важно прикоснуться, а взрослые все время пытались их отогнать, — говорит Алан Татаров. — В этом году, к примеру, поисковым отрядам не выделено ни одного гранта на проведение работ. Мы организуем экспедиции за свой счет и перезахоронение проводим чаще всего за свои деньги, хотя есть федеральный закон «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества», согласно которому похоронные расходы ложатся на АМС. Но иди убеди иного чиновника, что этот безымянный солдат воевал именно за его район! А главное, молодежь видит такое отношение со стороны старшего поколения и делает вполне логичные, хотя и малоприятные, выводы».
К трудностям поисковикам не привыкать. Для них стало нормой терпеть неудобства и стеснение в средствах, выезжать в районы боев или к местам падения сбитых самолетов и работать ради того, чтобы безымянных солдат стало меньше, чтобы не осталось пропавших без вести, а белые пятнышки истории постепенно сошли на нет.
Впрочем, не становится меньше тех, кто исключительно на своем энтузиазме делает такое важное для тысяч живущих дело. Есть разработанные планы дельнейших поисковых работ в местах, где когда-то кипели бои или были развернуты полевые госпитали. Не исключено, что весной поисковики «Харона» и «Кургана» организуют совместную экспедицию в районе Эльхотовских ворот, где шли такие ожесточенные бои, что работы поисковикам еще хватит не на один год.
Стас Худиев, «Северная Осетия»