Прошло шесть лет со дня бесланской трагедии. Кто-то скажет — достаточно большое время, чтобы забыть многое, но ужас, который пережили заложники в течение трех дней, находясь в школе на грани жизни и смерти, до сих пор не дает им спокойно жить. Все их мысли и разговоры приводят к воспоминаниям о первых сентябрьских днях, которые им пришлось провести в захваченной школе.

«Шесть лет… Да какой это срок?! Сколько буду жить на этой земле, в памяти не сотрется ни один трагический эпизод того страшного сентября», — с тихой грустью, устремив взгляд куда-то вдаль, размышляет бесланец Маирбек Туаев, которому осень 2004 года послала не одно тяжелое испытание: в захваченной школе погибла одна из его дочерей — 16-летняя Инна, а спустя некоторое время наводненный горем, гневом и страданиями Беслан возложил на него очень трудную и ответственную миссию — возглавить Общественную комиссию по распределению поступавшей со всех уголков страны и мира гуманитарной помощи. До этого три подобные комиссии уже были расформированы: испытание большими суммами денег пришлось по силам не всем, да и не было четко отлаженного механизма их распределения. «Поверьте, если бы тогда я знал, скольких нервов, помимо всего прочего, отнимет работа в этой комиссии — отказался бы наотрез. Но когда дал согласие, то отступать было уже непорядочно перед своими соотечественниками», — признается Маирбек и продолжает: «В то время комиссия практически заменяла функции районной исполнительной власти, став своеобразным буфером, и каждый шаг необходимо было филигранно просчитывать. Конечно же, было немало недовольных: кто-то упрекал в несправедливости, кто-то даже подозревал в нечестности. Через все это пришлось пройти и выйти из ситуации с честью только по одной причине: все члены комиссии взяли для себя за основной ориентир максимальную объективность.
У нас в багаже было более 1 миллиарда рублей средств, и когда с определенных сторон стали выдвигаться предложения, чтобы часть этой суммы направить на развитие инфраструктуры Беслана, мы приняли волевое решение: все деньги распределить только между пострадавшими, адресно. И я отнюдь не жалею, что тогда мы отстояли именно такую позицию, иначе попросту мог произойти социальный взрыв».
Говорит обо всем этом Маирбек без ощущения собственной значимости: пережитое в одночасье заставило его стать и дипломатом, и своего рода политиком, да еще с переполненным горем сердцем…
Злополучная пятиэтажка в переулке Школьном, 37, где и поныне живет семья Туаевых, в те дни потеряла больше всего своих жителей, поскольку расположена практически впритык к школе: все дети учились именно в ней. По прошествии шести лет интересуюсь у главы семьи, не было ли желания сменить место жительства. В ответ слышу категоричное: нет! «Понимаете, особо и возможностей не было, да и держит здесь что-то. Наверное, светлая память о моей дочурке. Я сам удивляюсь, но когда захожу в обугленную школу, какое-то внутреннее успокоение происходит: как будто общаюсь со своей Инной, и становится легче. Поэтому я всегда был и остаюсь противником того, чтобы руины спортзала были снесены»…
Да, Беслан за эти годы не узнать: улицы преобразились новостройками: медицинскими учреждениями, спортивными комплексами, везде присутствует аура доброты и спокойствия. Но в каждом доме бережно хранится Память о тех трагических днях. Светлая, тихая, дарящая надежду на то, что жизнь обязательно будет продолжаться.
«У меня ведь дочки-близняшки были, — сжимая губы, говорит Маирбек, — Инга и Инна. Инга уже студентка 5-го курса ГМИ, учится хорошо, с желанием. Так когда у моих девчонок день рождения, Инге накрываем стол с тремя пирогами, а Инне — с двумя. Вот так вот», — и по щеке отца катится скупая мужская слеза…«Северная Осетия»