10 февраля в Цхинвале должна была состояться инаугурация Аллы Джиоевой, победителя отмененных Верховным судом Южной Осетии президентских выборов. Но накануне вечером в штаб непризнанного президента ворвался ОМОН. В результате этого визита Алла Джиоева с гипертоническим кризом и подозрением на инсульт была госпитализирована. Врачи диагностировали у нее многочисленные ушибы. Увидеть ее нельзя — вход в палату блокирует ОМОН. Удалось связаться с несостоявшимся президентом Южной Осетии по телефону.

— Как вы себя чувствуете? Что все-таки с вами?

— К счастью, у меня нет ни инсульта, ни инфаркта. Просто я пережила чудовищное глумление — и физическое, и моральное. Возможно, те, кто меня задерживал, и хотели бы, чтобы у меня случился инфаркт или инсульт, чтобы меня парализовало, а лучше, чтобы я там сразу умерла. Им так было бы удобнее, но бог меня миловал. У меня «всего лишь» скакнуло давление 220 на 120 — это был очень серьезный физический стресс. Намеренно меня не били, но, похоже, задевали: очень болит затылочная часть головы и гематомы на теле. Но поверьте, не меньше, а больше страданий доставляет мне то насилие, которое свершается в течение длительного времени над моим народом и моей душой.

— Что произошло в вашем штабе вечером 9 февраля?

— Вечером ко мне в штаб пришел представитель прокуратуры и принес повестку на допрос в 18.30. Я его спрашиваю: «А который сейчас час?» Отвечает: «Полседьмого». То есть явиться вовремя я все равно уже не успевала. Я его попросила оставить мне повестку на завтра, как это предусмотрено законом. Он отказался и вышел, а через пять минут ворвались омоновцы. Такая, как видно, домашняя заготовка.

Несколько человек из штаба избили и арестовали: Роланда Читаева, Алика Козаева и юриста нашего, Юру Кокоева. Они получили по 15 суток. А ведь вся их вина в том, что они не могли спокойно смотреть, как избивали прикладами вставших на мою защиту женщин. В этом смысле мне даже несколько неловко, что я тут, в больнице, а они — в тюремных застенках.

Эти люди с оружием, в масках ворвались в штаб, круша на своем пути двери, мебель, людей, и попытались силой унести меня. Один схватил за руку, другие за ноги, подняли и потащили, как перезрелый арбуз. Тех, кто пытался за меня заступиться, жестоко били — и мужчин, и женщин. Причем у них приклады были заранее обмотаны какими-то тряпками. Мне стало плохо — от унижения, от того, что я видела, от криков. Я стала терять сознание. Поняв это, они не положили, нет, а просто как несли за руки — за ноги, так и бросили меня с высоты на пол. Представляете, уронить женщину с моим весом головой об пол? Что было потом, я, честно говоря, уже плохо помню…

Я сегодня демонстрировала главному врачу синяки по всему телу. Я спросила его: «Почему, когда вы давали интервью телеканалам, вы говорили, что у меня нет телесных повреждений? Вот, специально для вас показываю». Он мне ответил, что знает, видел уже. «А зачем же дезинформируете людей?» — спрашиваю. «У каждого есть свое мнение» — вот что он мне ответил. Ну а как ему иначе себя повести, если он — родной брат того самого Эльдара Кокоева, первого зама генпрокурора, на чьей отставке я настаивала? Правда, ко мне приходил эксперт-медик, он все это зафиксировал, сегодня мои ребята, может быть, его заключение в интернете выложат. Но ни одного журналиста ко мне до сих пор так и не подпустили. Вот сейчас меня перевели из реанимации в кардиологию, у двери стоят вооруженные омоновцы. Они сначала принимали участие в операции по моему задержанию, а теперь не пойму — охраняют или сторожат.

— Ваши самые известные сторонники — Анатолий Баранкевич и Дзамболат Тедеев — в последнее время предпочли дистанцироваться от вас и отговаривали проводить инаугурацию. Почему?

— На них такое идет немыслимое давление, что я никого из них не осуждаю. Вы же видели, с каким выражением лица боевой генерал Баранкевич давал интервью, советуя мне воздержаться от инаугурации. Ничего, кроме жалости, он в этот момент не вызывал. На Дзамболата Тедеева тоже оказывается жуткий прессинг, даже в отставку отправили, несмотря на все те многочисленные медали, которые он принес стране. За 11 лет человек не потерпел ни одного поражения ни на одном турнире, а его отвергают накануне Олимпиады в Лондоне! С чем, по-вашему, это может быть связано, кроме его позиции по югоосетинским вопросам? Он же даже звонил мне за несколько часов до захвата штаба, советовал отменить инаугурацию, говорил: «Ты же понимаешь, Москва против». Представляю, как нелегко ему это далось. Но я отказалась, и тогда ко мне пришли силовики, а его уволили. Знаете, если Россия готова ради такой позорной политики отказаться от столь выдающегося тренера — значит, у нее самой что-то не в порядке.

— Почему же вы решили упорствовать, несмотря на мнение важнейших соратников?

— Слишком часто мне приписывали, что за мной стоят какие-то фигуры, что я марионетка. Это не так. Я всегда руководствовалась любовью к Осетии и России. А теперь и там и там меня пытаются растоптать. Это серьезнейшее разочарование. Теперь я буду строить новую философию жизни. Буду искать те силы, для которых духовность России что-то значит, и те силы в Южной Осетии, для которых понятия чести, достоинства, совести, мужественности по-прежнему не устарели. Я больше не буду слепо апеллировать к высоким чинам, потому что получила для себя страшный урок. Не могут первые лица России не знать о том беспределе, который творится в Южной Осетии. А если знают, то почему не предпринимают никаких мер по отношению к тем, кто на ровном месте создал серьезнейший общественно-политический кризис? Ни одно из моих посланий ни разу не встретило понимания. Я, награжденная президентом РФ Путиным В.В. званием заслуженного учителя России, повержена какими-то сопляками, практически растоптана, и никто не дает никакой оценки. Почему? Вот вы хотите жить в государстве, где у вас не будет абсолютно никаких прав и свобод? Я готова трудиться денно и нощно, я готова землю грызть ради процветания своей родины, но я никогда не буду рабом, не стану им до самой своей смерти.

— Вы говорите скорее как идеалист, нежели как политик…

— Если бы я была так радикально настроена, чтобы шагать к этому трону через кровь, я бы уже это сделала. Поверьте, возможностей у меня для этого было предостаточно. В этом смысле я, может быть, и идеалист — я никогда себе этого не позволю: ни на крови сторонников, ни на крови оппонентов. В целом же я не совсем идеалист, я далека от утопий. Но я за политику с человеческим лицом. Потому что политика должна быть направлена на благосостояние народа, а не определенной кучки прикормленных, управляемых сукиных сынов, как их Рузвельт определил. Вот Россия, похоже, хочет для Южной Осетии диктатуры этих самых сукиных сынов.

Я почему-то думала, что Россия, признав независимость РЮО, выступит гарантом того, что наша республика всегда будет иметь достойное лицо. И это лицо мы своей программой ей гарантировали. Достаточно было одного серьезного звонка из Москвы, чтобы все эти Кокойты, Хугаевы, Биченовы отправились туда, где им и место, — на этих людях за эти годы столько всего скопилось! И все-таки именно на них была сделана ставка Москвы. Это очень плохая политика не только применительно к Южной Осетии, но и ко всему постсоветскому пространству. Ведь на нас сейчас смотрят и Абхазия, и Приднестровье, и Нагорный Карабах, и многие другие. Но Россия никак не может понять, что сила — это не главное. Сколько тираний и деспотий в истории пали, несмотря на всю свою жестокость!

— Возможно ли, что на повторных президентских выборах вы поддержите кого-то из кандидатов?

— Любые выборы 25 марта будут нелегитимны. В свое время я предлагала: пусть Кокойты передаст мне цивилизованно власть, а я объявлю легитимные выборы, в которых не буду сама участвовать. Можно ли ожидать большего компромисса от человека, только что одержавшего чистую победу в президентской гонке? Но и это было отвергнуто. И это притом что одна из претензий ко мне со стороны кремлевского эмиссара — господина Винокурова была такая: «Алла Алексеевна, ваши президентские амбиции и политический уровень не соответствуют друг другу». Я человек абсолютно без завышенной самооценки, я знаю, что я политически недальновидна, чтобы не сказать близорука. Однако те, кого продвигает Кремль, по-моему, иногда оказываются много хуже — и по уровню развития, и по уровню мышления. Впрочем, они, вероятно, лучше меня умеют брать под козырек и выполнять команды. «Молчалины блаженствуют на свете»…

— Собираетесь ли вы продолжать настаивать на признании вашей победы, когда поправитесь?

— Меня не остановит даже могила. В тот момент, когда старуха-смерть появится на моем пороге, я ей скажу: «Подожди, я еще доделаю вот это». Поверьте, политика — это такое ужасное, грязное дело. Я бы с удовольствием от всей этой гадости дистанцировалась, я ведь привыкла работать с детьми, что гораздо приятнее и благороднее. Но я не могу в этом случае отступить от правды, потому что ничего серьезного взамен правды моему народу не предложили. Я делала что могла. Люди стали чувствовать себя людьми, а не загнанными в угол животными, которыми руководит один только страх. Это само по себе победа. Я верю, что и дальше найдутся силы, которые будут продолжать это дело.Д. Великовский, rusrep.ru