Завод «Электроцинк» в среднем инвестирует в модернизацию производства около миллиарда рублей в год

Входящий в состав холдинга УГМК владикавказский металлургический завод «Электроцинк» в среднем инвестирует в модернизацию производства около миллиарда рублей в год. Однако, несмотря на то, что завод является крупнейшим налогоплательщиком Северной Осетии, общественность регулярно требует его закрыть под предлогом экологической небезопасности. Подобная неадекватность — серьёзный барьер для развития бизнеса в СКФО

В прошлогоднем рейтинге крупнейших компаний СКФО, составленном аналитическим центром «Эксперт ЮГ», «Электроцинк» занял 16-ю строчку с выручкой за 2010 год в 4,563 млрд рублей (по сравнению с 2009 годом рост составил 25%). Это не только заведомо лучший результат среди компаний Северной Осетии (в северокавказском рейтинге крупнейших республику представляют всего две организации), но и уверенное первое место в металлургической отрасли на всём Северном Кавказе. Новый период в истории предприятия, основанного ещё в 1898 году (в 2005 году на заводе отметили столетие получения первого российского электролитического цинка), начался восемь лет назад, когда «Электроцинк» вошёл в состав Уральской горно-металлургической компании (УГМК), объединяющей ряд крупных предприятий цветной металлургии и машиностроения. Это позволило запустить на владикавказском заводе долгосрочную программу модернизации производства — на сегодняшний день это один из крупнейших реальных инвестпроектов на территории СКФО.

Тем не менее, уже несколько лет предприятию приходится существовать в непростой информационной среде, поскольку против «Электроцинка» в республике и за её пределами регулярно инициируются кампании под экологическими лозунгами. Самая масштабная из них стартовала осенью 2009 года после технологического сбоя при наладке оборудования, в результате которого Владикавказ на несколько часов обволокло густым туманом. С тех пор в Северной Осетии постоянно проходят митинги и пикеты с требованием приостановить работу предприятия или вообще его закрыть. Последняя серия подобных акций прошла в феврале, в преддверии очередного совещания в правительстве республики по экологической безопасности предприятия с участием гендиректора УГМК Андрея Козицына, который, в частности, отметил, что с 2004 года количество выбросов «Электроцинка» в воздушную среду сократилось в 2,9 раза.

Официальная позиция компании, изложенная в интервью «Эксперту ЮГ» генеральным директором ОАО «Электроцинк» Сергеем Загребиным: все рассуждения о том, что «Электроцинк» надо закрыть — чистой воды политика. Этой же точки зрения, похоже, придерживается и глава Республики Северная Осетия — Алания Таймураз Мамсуров, некогда, кстати, окончивший владикавказский Северо-Кавказский горно-металлургический институт и в одном из интервью заметивший, что «Электроцинк» — это не просто крупнейший налогоплательщик, а «лицо, гордость, история нашей республики, нашего народа».

Почему его не закроют

— Если посмотреть, что пишут об «Электроцинке» в прессе Северной Осетии, да и за её пределами, то основной вопрос, волнующий общественность в связи с предприятием, похоже, заключается в том, когда завод наконец закроют из-за нарушения экологических нормативов…

— Нужно понимать, что у темы остановки завода есть два аспекта — объективная ситуация на предприятии и конъюнктура мнений. Помимо этого, наверняка существуют силы, заинтересованные в дестабилизации обстановки в регионе, а «Электроцинк», как известно, является крупнейшим промышленным предприятием Северной Осетии. Так что здесь надо учитывать соотношение политики и экологии.

После того, как «Электроцинк» в 2004 году вошёл в структуру УГМК, первые два года его просто приходилось фактически поднимать из руин. Положение дел на заводе было катастрофическим. В результате работы предприятия по толлинговой схеме к концу 2003 года образовался долг перед поставщиками в объёме полугодового выпуска продукции (всего 2,5 миллиарда рублей), а отсутствие капитального ремонта в течение 15–20 лет привело к тому, что обострились экологические проблемы. Для сравнения: ремонтный фонд и капвложения в 2003 году составили 200 миллионов рублей, а после вхождения в состав УГМК в 2004 году — 420 миллионов. К 2007 году эта цифра выросла до миллиарда рублей в год и сегодня остаётся практически на том же уровне.

В 2004 году вопрос стоял так: либо останавливать завод на ремонт и параллельно выплачивать долги, ремонтироваться и прочее, либо завод продолжает работать, а параллельно осуществляется его техперевооружение. Было принято второе, самое рациональное решение, потому что это давало средства на все перечисленные работы, и буквально в течение двух-трёх лет как экологическая, так и техническая ситуация была поправлена в достаточной степени, чтобы войти в рамки экологического законодательства. Сегодня вопросов к экологии предприятия нет ни у правительства республики, ни у контролирующих органов, так что рассуждения о том, что «Электроцинк» надо закрыть — это чистой воды политика. Достаточно сказать, что за семь лет на предприятии было инициировано более 350 проверок, от местной прокуратуры до администрации президента и Совета Федерации. Все они заканчивались практически одной рекомендацией к их инициаторам: работайте, господа, с фактами, а не со слухами.

Очень показательным было и заседание Общественной палаты Российской Федерации в октябре 2011 года, которое прошло по инициативе всё тех же «радетелей за экологию». Ни одной конкретной претензии к предприятию, ни одного убедительного аргумента в поддержку требований о закрытии завода. Их позиция: закрыть завод — и точка. А куда пойдут сотрудники предприятия, на что будут жить их семьи? На фоне развернувшихся политических игрищ это, увы, никого не волнует. Как не волнует и разрушение инвестиционного имиджа республики, который, с учётом специфики Северного Кавказа, формируется годами, по крупицам. Темой экологии прикрываются те, кто хотел бы разрушить стабильность на Кавказе, и местные элиты, которые играют в свою политику. Заметьте, те псевдоэкологи, которые нападают на «Электроцинк», обвиняя его чуть ли не в геноциде осетинского народа, никак не задевают в своих выступлениях местных руководителей других промышленных предприятий Владикавказа. А здесь, между прочим, помимо нас, есть ещё порядка 30 предприятий, в структуре производства которых присутствует сера.

— Масштабная волна публикаций, в которых заявлялось о необходимости закрытия завода, поднялась в 2009 году, когда на предприятии произошла авария. После этого вопрос об «Электроцинке» рассматривался даже на уровне Госдумы. Что тогда случилось на самом деле?

— Авария — это громкое слово. Произошёл технологический сбой в работе оборудования. Каждый год в сентябре на заводе останавливается цинковая линия, выполняется её капитальный ремонт. Обычно сентябрь — это самый сухой месяц в Осетии, и выбран он не случайно, потому что при ремонтных работах вскрывается всё оборудование. Но в 2009 году в республике в этот период шли очень сильные дожди. В итоге к тому времени, когда нужно было снова запускать завод, оборудование сернокислотного цеха было «под водой». Дополнительно осложнило ситуацию то, что при запуске цеха была допущена ошибка — нужно было отложить пуск и всё высушить, но такого решения принято не было. В результате разогрева оборудования произошёл мощный выброс пара с остаточным содержанием двуокиси серы. Реальное превышение ПДК на один-два часа составляло две-три нормы. Не 100 и не 700, как до сих пор заявляется, а именно до трёх ПДК. И это была не серная кислота, как говорят некоторые «экологи». Но в ситуации, когда весь город обволокло туманом, дальше никто не разбирался — ясно было, что виноват «Электроцинк». До этого никаких вопросов по поводу развития предприятия и выполнения экологических программ у населения республики не возникало, но общественное мнение болезненно реагирует на ЧП. Вина завода, конечно же, была признана, виновные понесли наказание — были уволены главный инженер, начальник цеха и специалисты по капстроительству. Обращаясь к общественности, руководство предприятия просило понять, что уроки усвоены, меры приняты самые жёсткие, необходимо спокойно работать дальше. И сейчас, три года спустя, я бы отдельно обратил внимание вот на какой аспект. То, что до настоящего времени все СМИ с пристрастием вспоминают именно этот инцидент 2009 года, говорит о том, что последние годы мы вовсе не даём им повода для критики. С ноября 2009 года ни в городе, ни в республике нет нарушения нормативов по всей линейке выбросов предприятия. Сегодня ситуация на производстве стабильная, управляемая. Это подтверждается постоянными замерами как заводских лабораторий, так и Центра лабораторного анализа и технических измерений.

— Как в таком случае можно оценивать общее воздействие предприятия на окружающую среду Северной Осетии?

— По оценке Роспотребнадзора, на сегодня такая нагрузка не превышает 0,35 процента. Основная проблема здесь в том, что в республике, помимо нас, есть достаточно большое количество промышленных предприятий, которые влияют на экологическое состояние. Выбросы, к сожалению, никто и никогда не исследовал и не классифицировал, поэтому неизвестно, сколько выбрасывают заводы, а сколько, скажем, автомобильный транспорт, хотя есть данные Минприроды за апрель 2009 года, которые показывают, что 90 процентов выбросов во Владикавказе приходятся именно на автомобили.

— Каков текущий объём инвестиций предприятия в экологические программы? Как оценивается их эффективность?

— Первое, что было сделано в Северной Осетии в части решения экологических вопросов завода «Электроцинк», — подписано четырёхстороннее мировое соглашение между холдингом УГМК, минприроды РСО-Алании, Роспотребнадзором и собственно предприятием. Это соглашение в экологической составляющей на первые три года должно было стоить порядка 90 миллионов рублей. Реально было затрачено 350 миллионов. Для сравнения, в 2003 году — до прихода УГМК — экологические затраты предприятия составляли порядка трёх миллионов рублей. Всего же только на экологию с 2004 по 2011 год было затрачено 1,2 миллиарда рублей. В итоге с 2004 по 2011 годы количество выбросов по разным показателям снизилось в четыре-шесть раз. Отчёты о реализации не только экологических, а вообще всех программ предприятия систематически направляются в республиканское правительство. Мы их неоднократно презентовали на всех уровнях власти. Все данные открыты для прессы. Предприятию выгодно, чтобы информация о заводе была доступна для всех, поскольку это отражает его реальную работу, в том числе и в сфере экологии.

Полностью интервью можно почитать здесь
Николай Проценко Журнал «Эксперт ЮГ»,