«Почему Россия может наводить конституционный порядок в Чечне, а Грузия не может делать то же самое в Южной Осетии?». После того, как обстреляли вертолет с министром обороны Грузии господином Окруашвили в Южной Осетии очередное обострение. Недавно убили четырех человек, фактически это уже бои. И на самом деле в том, что происходит в Южной Осетии, есть три группы действующих лиц.

Одна группа действующих лиц называется Саакашвили, и почему-то существует, особенно среди либералов, такое упорное убеждение, что Саакашвили выигрывает эту ситуацию. На самом деле Саакашвили потерял Южную Осетию, и я могу объяснить, почему. В 2003 году Южная Осетия была экономически интегрирована в Грузию. Да, пусть это происходило с помощью контрабанды, пусть это приносило 300 миллионов долларов в год тем людям, которые руководили Южной Осетией, или тем бандитам, которые руководили теми людьми, которые руководили Южной Осетией, — не важно. Это была единая абсолютно экономическая страна — Грузия и Южная Осетия. Кстати говоря, и тогда, и теперь между грузинами и осетинами не было того острого чувства этнического противостояния, которое есть почти во всех других конфликтах. Ну, например, от ингуша никогда не услышишь, что осетины хорошие, и никогда не услышишь, ну, редко услышишь о его личной дружбе с осетинами. Вот с осетинами и грузинами такого не было. Есть масса, и даже сейчас в Южной Осетии продолжается, масса контактов на личном уровне между осетинами и грузинами.

Кроме того, фактически до того, как Саакашвили стал давить на Южную Осетию, она никого не интересовала, в том числе и российский МИД. Никогда тогда Южная Осетия не была марионеточной территорией России, ни Кокойты не был марионеточным президентом. Там была какая-то непонятная территория, про которую говорили «непризнанная республика», «черт знает кто там есть», и только после того, как Саакашвили усилил давление, Кокойты действительно можно стало называть марионеткой Кремля. Достаточно умно был построен пиар Саакашвили, когда речь касалась заграницы, когда Саакашвили рассказывал, что в Южной Осетии воевали русские, что это все они сделали. Но у пиара всякого есть обратная сторона. Пиар очень плохо действует на тех людей, которые являются вашими врагами и о которых вы говорите ложь. Такая обратная сторона пиара. Глупо осетинам говорить, что это русские воевали в Осетии, потому что все осетины, воевавшие в Осетии, помнят, как русские уходили из Цхинвала, когда туда заходили грузинские войска, все осетины помнят, как тогдашний руководитель фактический Южной Осетии получил, кстати, уголовное дело — за что бы вы думали? За ограбление военных российских складов. Он реально их ограбил, было угнано 20 КамАЗов с патронами и несколько БТРов, но за это было заведено уголовное дело. То есть России было действительно плевать на то, что происходит в Южной Осетии вот до того самого момента, пока не появился Саакашвили. В этом смысле, еще раз повторяю, важно понять, именно политика Саакашвили, направленная на давление на Южную Осетию, на изоляцию Южной Осетии, привела к тому, что Кокойты превратился в марионетку России.

Вторая группа, которая задействована в конфликте и о которой очень редко упоминают и русские, и грузины, это, собственно, полевые командиры, которым обязана Южная Осетия своей независимостью. Я готова называть Кокойты марионеточным президентом, но я не готова называть Южную Осетию марионеточным государством. Просто чтобы объяснить, почему это не так, я тоже приведу один пример. Я не буду называть человека, сейчас дальше вы поймете почему, но этот человек, будучи при руководстве Южной Осетии в середине 90-х, когда в Южной Осетии развелось громадное количество бандитов, вот просто бандитов из полевых командиров, то есть раньше такого не было, это вполне был сельский патриархальный регион, где курицу украли — уже событие. И вдруг после войны пошли грабежи, убийства, изнасилования, — как правило, это те люди, которые до этого участвовали в боевых действиях, и вот этот человек мотался по России с просьбой, чтобы всех этих бандитов посадить в российские тюрьмы. На что ему отвечали: «ну, парень, это уже не российская территория». В конце концов были готовы южноосетины арендовать у России камеры, чтобы всех этих бандитов туда сгрузить, но и тут им отказали. В конце концов ребята просто написали список и сказали «этих расстрелять». Таким образом проблема была решена.

Это государство, Южная Осетия, вчерашних спортсменов, которые стали полевыми командирами. Это были совершенно разные люди. Одни были очень порядочные люди, как бывший командир ОМОНа Газзаев, убитый уже. Другие такие, как полевой командир Парпат, который прославился тем, что изнасиловал вместе с братом финку, которая привезла в Южную Осетию гуманитарную помощь. Кстати, Парпата тоже давно убили. Был полевой командир Хуболов, который поставил прежнего президента Осетии Людвига Чибирова, и был застрелен, при этом все показывали на сына господина Чибирова — Алексея, который в тот момент командовал спецназом ФСБ. Затем были братья Джамбулат и Ибрагим Тедеевы, которые поставили президентом Кокойты, а Кокойты решил воспользоваться услугами русских полковников, чтобы, грубо говоря, перебить «крышу». Как я уже сказала, по меркам Южной Осетии, это еще очень тихий поступок. Сравните, что случилось с беднягой Хуболовым, которого просто убили. То есть, еще раз повторяю, на самом деле в Южной Осетии воюют не столько и не только русские, сколько реально южноосетинские полевые командиры, которые никогда, особенно теперь, не перейдут на сторону Грузии, и, вообще, есть большое ощущение, что они стали заложниками в этой ситуации между Грузией и Россией, потому что с одной стороны Грузия, которой они враги, а с другой стороны — Россия, дружба с которой тоже очень опасна. И, вообще, есть большое ощущение, что гораздо больше народу готово воевать за Южную Осетию среди осетин, чем жить в ней под руководством Кокойты.

И, наконец, третья сторона конфликта — это российская сторона, которая представлена двумя группами лиц. Есть нормальные российские руководители, которые знают, что Южная Осетия никогда не войдет в Россию, что в случае такого пересмотра границ это будет грозить катастрофой на Кавказе, потому что вслед за Южной Осетией возникнет вопрос, допустим, о Пригородном районе, а Пригородный район — это резня, резня, перед которой эта Кондопога бледнеет. И есть некоторое количество людей, у которых в глазах кишат звездочки, которые рады ситуации, в которой, собственно, не понятно, кто виноват, потому что, как я уже сказала, грузинская сторона крайне агрессивна и стратегически ее политика привела к очень большим ошибкам, если говорить о взаимоотношениях Южной Осетии и Грузии, и вот эти русские полковники, они просто пытаются, они понимают, что чем больше будет конфликт, тем больше будут денег они делить и тем больше будет звездочек у них на погонах и, в общем-то, ничего плохого в этом не было бы, если бы не была статистика, а статистика очень грустная, потому что их всех конфликтов, в которые мы последнее время вмешивались, ничего хорошего из этого для России не проистекало. Ну вот посмотрите, что произошло в Кодорском ущелье, где Эмзара Квициани подбили на мятеж, где его показали по российскому телевидению со словами «вот, сейчас Грузии он насолит» и оказалось, что те ребята, которые подбили Квициани на мятеж, они даже не смогли удержать Кодорское ущелье. Это вообще фантастика. Кодорское ущелье могут удержать две беременных бабы со снайперами. Ну вот как при наличии таких государственных мужей осуществлять какую-то, пускай империалистическую, политику на Кавказе? Вообще, последние события в Грузии, я имею в виду арест оппозиции, арест ничего не значащей оппозиции, свидетельствует о том, что Россия в результате политики этих людей потеряла рычаги влияния на Грузию, потому что, ну, никогда еще такого не было, чтобы с нами настолько не считались, что пусть ничего не значащую, пусть совершенно неконкурентоспособную, пусть оппозицию арестовывали бы за подготовку переворота, которого она заведомо не могла совершить просто потому, что, ну, знаете, ей был не по плечу этот переворот.

Что касается коррупции, я не уверена, что власти так уж сильно тревожатся по этому поводу, хотя много можно привести удивительных случаев. Я вот хочу привести один, который мне рассказывали недавно. 22 июля в Северной как раз Осетии поймали троих ингушей со взрывчаткой. К сожалению, вот этот случай имеет такой ясный оттенок межнациональной розни, потому что поймали во Владикавказе и поймали ингушей. Из них очень быстро выбили показания, кому они везли эту взрывчатку, поехали к тому человеку, его звали Абубакар Хамхоев. Он застрелил одного из ментов, стал шахидом, как написали на сайте «Кавказцентр», и подорвал себя в ванной. Кстати говоря, к этим троим людям, задержанным на въезде во Владикавказ, приезжал вызволять их родственник, помощник главы МВД Ингушетии господин Тимур Хамхоев. Так вот, буквально несколько дней назад я выслушала рассказ одного из участников штурма, при котором подорвался этот шахид, сотрудника осетинского УБОПа, который мне рассказывал, что вот этих двоих ингушей, уже взятых со взрывчаткой, двоих из троих, напоминаю, уже договорились выпустить — я не знаю, с кем — с прокуратурой, с МВД. И я имею основания верить этому рассказу, потому что я знаю несколько таких случаев, когда в Северной Осетии отпускали людей, взятых буквально с поличным.

Например, в прошлом году в Беслане в ночь с 1 на 2 сентября на границе Ингушетии и Осетии взяли человека, который был, извините, без трусов, это обычай ваххабитов ходить без трусов, там, вот, во времена пророка не было трусов, поэтому они так ходят, белое тело, многочисленные следы ран, пустой рюкзак, который у него сначала был полный, но он потом успел его куда-то закопать, десантный нож с ним был, и так получилось, что его взяли местные ополченцы, поскольку они трещали по рации, как сороки, его пришлось передать ментам, которые услышали переговоры по рации, и менты этого человека на следующий день отпустили после того, как принесли соответствующие справки из ингушского МВД. И еще по крайней мере один раз так же отпускали человека. И вот все это, то есть когда берут и отпускают очевидных боевиков, я не знаю, за деньги или еще как-то, происходит на фоне другой вещи, происходит на фоне чудовищных, запредельных пыток, когда в той же Ингушетии исчезают люди, не важно, боевики они или не боевики, но если родственники не договорятся, если родственники не заплатят двадцать тысяч долларов, то эти люди исчезают, или тело их можно выкупить за те же двадцать тысяч долларов. И возникает ощущение, что нету вопроса — человек террорист или не террорист? А вопрос того, будет ли признан человек террористом, определяется не судом, не следственными органами, не прокуратурой, а определяется исключительно двадцатью тысячами долларов, в связи с чем людей, взятых со взрывчаткой, отпускают, а людей, взятых в том числе и безвинно, у них только труп можно выкупить. Юлия Латынина, «Код доступа» («Эхо Москвы»)