– Расскажите о жизни осетинской диаспоры в Канаде. На данный момент сколько человек в нее входит?

– Когда меня спрашивают, много ли в Канаде живет осетин, я всегда говорю, что много. Не нормально, что там много осетин. Значит, какие-то причины здесь побуждают их уезжать и искать лучшее применение себя далеко за пределами Родины. В основном диаспора сконцентрирована в провинции Онтарио. Когда-то нас было 10 человек, сегодня – около 300. Несколько лет я занимался организационной работой внутри землячества: вел строгий учет пребывающих, записывал адреса и телефоны. В последние два-три года оставил эту работу. Диаспора разрослась и территориально разъехалась. В настоящее время созваниваемся, ходим друг к другу в гости. Но так, чтобы собраться все вместе, физически не получается.

– Вы неоднократно  в интервью говорили, что хотите вернуться на Родину. Можно ли сказать, что это время пришло? С чем это связано и насовсем ли?

– Я насовсем в Канаду и не уезжал. Прожил там без малого 19 лет, но всегда знал, что рано или поздно вернусь в Осетию. Я считаю, что сегодня мое место здесь, и я могу принести больше пользы здесь.

– Ваши внуки родились в Канаде, а насколько хорошо они знают родной язык?

– На данный момент во Владикавказе почти вся моя семья. Мои внуки, несмотря на то что родились в Канаде, разговаривают на чистом осетинском языке, а дети, которые выросли во Владикавказе, даже не понимают осетинского языка. Это трагедия. Это подписание приговора осетинскому народу как этносу. Если это не изменится в ближайшие годы, то просто можно крест поставить на осетинском народе, потому что с языком исчезнет народ. Физически мы будем существовать, но станем бесформенными, как американское общество.  Нас ожидает это, если не вернем свое лицо и не уделим пристальное внимание языку, который как ключ к национальной сокровищнице. Без ключа мы не откроем ее никакими переводами, научными трудами: свою родную культуру, агъдау и фарн не изучишь, а тем более не сможешь передать младшим.

– Будучи в Канаде, вы много лет потратили на разработку интернет – проекта «Осетины» и до сих пор успешно им занимаетесь. Удалось ли разрушить стереотипы иностранцев о республике, вы ведь такую цель изначально преследовали?

– Я изъездил всю Европу, и мне  было неприятно, что упоминания об Осетии в западноязычной среде были связаны только с терактами, конфликтами, взрывами. Это меня подтолкнуло рассказать миру, что осетинский народ это не теракты, а наши достижения, выдающиеся представители. Впоследствии сайт стал своеобразной энциклопедией. Над проектом работал три года. Моя задача была рассказать миру об осетинском народе, используя три языка: русской, осетинской и английской.

– Насколько эффективным оказался проект?

– По официальным источникам сайт сегодня самый популярный осетинский интернет-ресурс в разделе «Российская региональная культура». Посещаемость сайта – от 500 до 1,5 тысяч человек.

– Сколько человек работает над наполнением сайта?

– Над материалами работаю я один. Когда нужна помощь, прошу о ней. Когда нужны переводы, если я сам не успеваю, то нанимаю людей. Переводы отнимают много времени. Техническую работу по сайту проделал Сергей Акимович Таболов.

– Два года назад в одном интервью вы сказали, что в республике вы видите несколько проблем. Среди них беспредел на дорогах, «хионизм», коррупция.  Есть ли сегодня изменения?

– Кое-что изменилось к лучшему. Мне нравится ориентированность нового руководства на решение национальных и общественных проблем, потому что они напрямую связаны со всеми остальными, в том числе и экономическими. Когда каждый думает только о себе, то трудно консолидировать общество на решение каких-то больших задач и материальных, и экономических, и социальных. Общество должно быть консолидировано вокруг какой-то идеи. Вот как в Советском Союзе – мы были объединены вокруг коммунистической идеи. Так и мы должны быть консолидированы в определенном направлении. Я много лет прожил на западе и знаю, что такое либерализм, знаю, что такое западный индивидуализм. Это не мешает развитию общества, особенно экономики, потому что там другие подходы, другое мировоззрение. У нас же своя психология. Когда в 90-е люди думали только о себе и своих благах – это нас сильно испортило, мы отстали в своем развитии как социум.

– Что могло бы стать национальной идеей?

– Идея консолидации с целью сделать общество лучше, счастливее, в том числе лучше материально. Каждый должен понимать, что если тянуть одеяло на себя, ничего не получится. Но для нас, осетинского народа, основа мировоззрения – ирон агъдау. Нужно вернуться к идее равенства и демократии, заложенных в ирон агъдау, чтобы не только мне было хорошо, а нам всем. Но здесь необходимо также соизмерять поступки с тем, как общество отреагирует. Если мы к этому вернемся, гораздо легче будет решать все остальные вопросы.

– Насколько эффективно в этом направлении работают общественные организации, в частности высший совет осетин?

– Организация не выполняет те функции, которые на нее возложил  народ. Народ не видит результата.  Я не хочу сказать, что они бездействуют, там работают уважаемые старшие. Но они работают немного по старинке, ориентированы не на конечный результат, который должен осязаемо чувствоваться. Они не должны лезть в экономику или в какие-то другие вопросы, не связанные с нашим мировоззрением, нашей общественной жизнью. Это общественная организация, которая призвана решать определенные задачи. И ее авторитет зависит от того, насколько она результативна. Эту результативность нужно поднимать всеми способами. Для себя я прикидываю, из чего она должна складываться.

– Как, по-вашему, это можно сделать?

– В первую очередь непосредственно надо работать с людьми. Идти в люди, с ними разговаривать, не бояться, что их в чем-то могут упрекнуть. Нужен откровенный обмен мнениями, из которого и должна вырисовываться программа, по которой нужно работать. Во-вторых, надо, чтобы молодежь поддерживала старших, знала и понимала, чем они занимаются, потому что основной вопрос, который она задает: «А что они там делают? Чем они там занимаются?». Надо найти взаимопонимание с молодежью. У нас прекрасная молодежь. С ней можно горы свернуть. Третье, на что я бы обратил внимание – это повышение роли осетинских фамилий. Без них этой консолидации, о которой я говорил, не получится. Нужно их объединить и дать правильное направление.

– Как можете охарактеризовать современную молодежь?

– В 90-е  был развал экономики. В нашем сознании поменяли «операционную программу». В условиях, когда закон не работает, государство теряет свои функции, люди начали думать, где чего-то стащить. В результате сформировался определенный слой в обществе, который ориентирован только на личные, материальные блага. Но это все относительно. Можно заработать деньги в бизнесе, на каких-то определенных должностях и быть не бедным. Когда деньги сваливаются с неба, это меняет психологию человека. Если какой-то юнец “подрезает” всех на дороге, ведет себя за рулем по-хамски, очевидно, что он на машину не заработал, она ему досталось от отца на день рождения. Парень не ценит этого, не ценит и того, что он ставит чьи-то жизни под угрозу. Целое поколение выросло в те годы с этой психологией: «Мне хорошо, значит хорошо всем».

– Можно ли предположить, что ваше возвращение на Родину как-то связано с тем, что вы планируете работать в этом направлении?

– Мое возвращение относительное. Потому что я ни на минуту себя оторванным от Осетии не чувствовал. Я все время держал связь с сотнями, тысячами людей, особенно с молодежью. У меня очень крепкая связь через мой сайт «Осетины», через личное общение, по интернету. Каждый отпуск я провожу в Осетии. В прошлый раз я приехал и остался на год.