15-й Регион. Информационный портал РСО-Алания
Сейчас во Владикавказе
(Ясно)
65 %
3 м/с
$ — 92.2628 руб.
€ — 99.7057 руб.
Мертвые и забытые
05.02.2005
13:33
Мертвые и забытые

Говорят, что война не закончена, пока не похоронен последний ее погибший солдат. Если это на самом деле так, то до конца Великой Отечественной еще очень далеко. Мы привыкли слышать о том, что страна чтит павших, что «никто не забыт», но когда сталкиваешься с этим в жизни, то становится не то, чтобы обидно, а как-то непонятно. Оказывается, что слова остаются только словами и стране гораздо проще забыть тех, кто не задумываясь отдавал за нее свою жизнь.

Они просто лежат там, где их настигли немецкие снаряды или осколки — в блиндажах, окопах, просто под деревьями. И за примерами далеко ходить совсем не обязательно. Можно просто проехаться до селения Эльхотово.
1942 год. Немецкие войска рвутся к Владикавказу при полном превосходстве в технике и авиации. Казалось бы, все против советских солдат — высоты, которые приходится оборонять, методично обстреливаются танками и тяжелой артиллерией. С воздуха бесконечным дождем сыпятся бомбы. И так — 5 месяцев.
Дивизия морской пехоты, переброшенная с Каспийского флота и несколько полков НКВД стоят насмерть. В конце концов немцы не выдерживают и уходят в сторону Владикавказа по трудной дороге — через селение Иран. Советские солдаты выполнили свой долг — задержали фашистов, чтобы столица Северной Осетии могла подготовиться к обороне. Они выполнили свой долг. И о них забыли… Мало кто об этом знает, но склоны холмов у Эльхотово просто усыпаны костями бойцов Красной Армии. До сих пор, до года, когда мы готовимся широко и с пафосом отметить 60-летие Победы.
Обо всем этом я узнал от Алана Татарова, руководителя поисковой организации «Харон», который уже несколько лет занимается поисками и идентификацией погибших солдат. И павшие под Эльхотово — лишь небольшая часть этой работы.
— В Осетии была настоящая резня, — рассказывает Татаров. — Только у Эльхотовских ворот погибло около 150 тысяч советских солдат. Немцев — на порядки меньше. И это при том, что по всем военным правилам большие потери несут атакующие, а не обороняющиеся. Но у наших не было никакой поддержки с воздуха, да и большие силы были оттянуты на Сталинградское направление. Так что, приходилось очень тяжело. Но самое удивительное, что они выстояли и заставили немцев повернуть.
Теперь в тех местах самый обычный лес. Разве что, деревья достаточно молодые. «Немцы тогда лес подожгли, чтобы наших выкурить — не получилось», поясняет поисковик Сергей Саматеев. На первых порах обращаешь внимание на то, что под каждым старым деревом — воронкообразные углубления. Оказывается, это — блиндажи, в каждом из которых держали оборону один или несколько солдат. Писк металлоискателя не умолкает ни на минуту. «Хароновцы» не обращают на него никакого внимания. Нам кажется, что чуть копнув землю, обязательно можно найти нечто ценное с исторической точки зрения. И по нашей просьбе они начинают снимать землю. Слой за слоем. На глубине 5-6 сантиметров находим осколок.
— Это авиабомба, — поясняет Алан Татаров.
Совсем близко от него появляется стреляная гильза от «трехлинейки», за ней еще одна, и еще. На осколки уже не обращаем внимания — этого здесь действительно много. И не только на земле — деревья постарше тоже «звенят». В голове не может уложиться, что буквально каждый сантиметр этого леса напичкан железом, цель которого — убивать. Сомнения в том, что у него это получалось полностью рассеиваются после того, как возле кучки стреляных гильз («гнездо пулеметчика») из земли показывается что-то серое.
Поисковики по-настоящему оживляются.
— Это человеческая кость, кажется, позвонок. — Алан уже не разговаривает, он начинает быстро копать.
«Давайте человека достанем», — коротко бросает он своим товарищам.
Но человека не было. Вскопав землю в радиусе полутора метров от места, где нашли кость и не обнаружив ничего, поисковики останавливаются.
— Здесь рядом осколки мины, может его просто разорвало, — Алан не скрывает разочарования.
— А может, звери? — задаю я вопрос, вспомнив о том, что, поднимаясь, мы видели следы крупного волка.
— Может, и звери, — отвечает он. — В этих местах волков много, лис. После войны, кажется, им даже охотиться не приходилось, все под боком.
Слова Алана подтверждает и наша следующая находка — фаланга пальца. И опять совершенно одна.
— Здесь практически больше ничего не осталось, к селу близко, — говорят поисковики. — А вот если повыше подняться, то там даже противотанковые ежи до сих пор сохранились. Колючая проволока. Солдат очень много. Если тех, которые здесь погибли, еще как-то хоронили, то верхних даже не пытались — сложно это очень. Да и не надо никому. Они же свой долг выполнили, вот и все.
«Харон» не раз убеждался на собственном опыте, что даже обнаружив и опознав солдат, хоронить их не хочет никто.
— Совсем недавно я узнал, что хоронить погибших солдат — прямая обязанность военкоматов, — продолжает Татаров. — Но, кажется, об этом знаю только я. В 2000 году мы нашли обломки советского бомбардировщика, идентифицировали останки летчиков. Надо было просто похоронить. Никто не захотел этим заниматься. Военкомат отправлял нас в Совет ветеранов, в Совете ветеранов нам вообще сказали, чтобы мы похоронили летчиков там, где нашли. Всем на это просто наплевать. Как будто мы для себя что-то просим.
И совершенно другая история произошла, когда «Харон» на территории Дигорского района обнаружил 186 немецких солдат. Как только об этом стало известно, из Германии приехали люди и без всяких проволочек забрали их на родину. Солдаты Вермахта вернулись домой.
— То, чем мы занимаемся — не нужно погибшим, — вздыхает Сергей Саматеев. — как бы пафосно ни прозвучали эти слова, это нужно живым. Если страна не уважает тех, кто отдал за нее свою жизнь, то что это за страна?! И как она отнесется потом к нам? Лично мне не хочется, чтобы так же, как к тем солдатам, которые лежат наверху…
Но проблемы у поисковиков не ограничиваются только тем, что им не на что хоронить найденных солдат. К ним проявлют неподдельный интерес сотрудники правоохранительных органов. Они считают, что раз кто-то раскапывает солдат, то обязательно должен спекулировать найденным оружием. Оружие ребята действительно находят…
— Естественно, что рядом с погибшими бывает оружие, — говорит Татаров. — Несколько раз я привозил его и сдавал в МВД. Без всяких компенсаций. А через некоторое время увидел принесенный мной немецкий «Вальтер» в одном из оружейных магазинов города. Но для меня это не главное. Самое удивительное то, что когда мы нашли неразорвавшуюся авиабомбу, в которой по самым приблизительным оценкам, может находиться около 100 кг тротила, и в правоохранительных органах к ней никто не проявил никакого интереса. Она там до сих пор.
В недавнем выступлении, приуроченному к подготовке к празднованию 60-летия Победы министр обороны РФ сказал что «снимает шляпу перед поисковыми организациями, которые возвращают погибшим солдатам их имена». Но кроме приподнятой шляпы министра поисковики получают только крохи. Но «Харон» не получает и этого.
— В России на поисковую организацию выделяется по 70 тысяч рублей в год, — размышляет Алан Татаров. — В этом году, так как он юбилейный добавили еще 60. Конечно, это мелочи, но у нас нет и этого. Все, что мы делаем — только за собственные средства. Сейчас мы собираемся сотрудничать с министерством по делам молодежи и будем надеяться, что станет немного проще.
Сейчас Алан Татаров пишет книгу о том, что происходило на территории Северной Осетии во время войны. Обещает, что в ней будет много такого, о чем не знает никто или знает очень ограниченный круг людей. И я, почему-то, в этом не сомневаюсь. Заур 15-Фарниев