Неопубликованные материалы следственной комиссии по Беслану подтверждают факт провала силовых структур во время захвата школы.

Сидение в железных клетках во время заседания российских судов для большинства подсудимых унизительная необходимость. Лишь для 24-летнего Паши Кулаева, чье дело слушается Верховным Судом во Владикавказе по обвинению в терроризме, бандитизме и захвате заложников, толстые металлические прутья временами становились настоящим спасением.
Отец двоих детей по официальным данным является единственным выжившим членом террористической группы, захвативший 1 сентября прошлого года 1120 заложников в школе #1 г. Беслан. В результате трагедии, продолжавшейся в течение трех суток, погибло 330 человек, в том числе 186 детей. 783 заложника получили тяжелые ранения, последствия которых у многих останутся на всю жизнь. В первый день процесса 17 мая, одетые в черное бесланские матери, вызванные в качестве свидетелей, выкрикивали в адрес Кулаева проклятия, грозили судом Линча и клялись отомстить. Однако чем больше говорил обвиняемый, тем спокойнее и внимательнее слушали его свидетели.
Все дело в том, что показания члена банды расходятся с официальной версией трагедии и подтверждают опасения родственников пострадавших. По показаниям Кулаева, взрыв заряда, заложенного в спортзале захваченной школы, 3 сентября произошел не случайно, как утверждали официальные лица. По словам обвиняемого, российский снайпер выстрелил в одного из террористов, державшего ногу на взрывателе. Взрыв, за которым последовал штурм школы, был следствием этого.
У Кулаева мало шансов с помощью показаний, которые бы нравились властям, или с помощью лжи вымолить себе приговор помягче. Его почти наверняка ожидает пожизненное заключение. Перекладывая вину за трагическую развязку драмы с заложниками на российские силовые структуры, он, по крайней мере, сможет сохранить лицо в глазах родственников и соотечественников.
‘Помоги нам’, — кричала в отчаянии террористу на заседании суда одна из матерей, потерявших в катастрофе своих детей. Ею движет, кажется, только отчаяние — надежды на то, что государство поможет узнать правду, у многих из родственников погибших уже не осталось.
Их опасения находят подтверждение и в до сих пор засекреченных документах, попавших в распоряжение журнала Spiegel. В качестве выводов из трагедии федеральной власти рекомендуется не самокритика, а ужесточение курса.
Основные тезисы материалов состоят в следующем:
— России следует отменить мораторий на смертную казнь для террористов
— расширить зону контртеррористической операции, коей до настоящего времени являлась зона, боевых действий в Чечне, на ‘республики Ингушетия, Дагестан и Северная Осетия’.
— государство должно создать собственный орган по аккредитации журналистов в кризисных ситуациях, который должен будет осуществлять надзор за характером и объемом освещения чрезвычайных происшествий.
Все эти меры, правда, вписываются в общую картину российской внутренней политики, но противоречат конкретным наблюдениям парламентской комиссии по расследованию обстоятельств теракта в Беслане, состоящей из представителей обоих палат российского парламента. Ее председатель Александр Торшин с самого начала ставил серьезные задачи. Еще в сентябре 2004 г. он заявил, что допрошены будут свидетели и руководители силовых структур. По его словам, рабочая группа будет ‘не хуже, чем американская комиссия, расследовавшая обстоятельства теракта 11 сентября’.
Следственная комиссия действительно помимо политиков и руководителей спецслужб опросила как потерпевших, так и критически настроенных журналистов. В еще не опубликованном проекте итогового документа признается, что имел место ‘системный провал силовых структур’ в соседней с Северной Осетией республике Ингушетии. В отчете говорится, что сразу после захвата заложников стражам порядка ‘не удалось’ организовать эффективное оцепление территории вокруг школы. Правоохранительные органы, спецслужбы и армия в своих действиях не следовали принципу единоначалия, говорится в документе.
Такие пассажи в отчете российской парламентской комиссии действительно напоминают выводы Национальной комиссии по расследованию террористических актов в Нью-Йорке, по данным которой соперничающим между собой американским спецслужбам не удалось наладить действенное сотрудничество, провести должный анализ и сделать правильные выводы.
Однако, если американская следственная комиссия, состоявшая на половину из республиканцев и на половину из демократов, обнародовала — идя навстречу общественности — горькую правду, то их российские подражатели ограничиваются консультациями за закрытыми дверями.
Комиссия по Беслану по большей части состоит из прокремлевских депутатов и подвергается мощному нажиму со стороны генпрокуратуры, которая боится опровержения собственной версии происшедшего. Комиссия уже неоднократно откладывала обнародование своего доклада, первоначально планировавшееся на март. В качестве нового срока публикации теперь называют октябрь.
Тот факт, что председатель комиссии Торшин в прошлом работал юристом в аппарате ЦК КПСС, а затем в администрации президента, по мнению Кремля должен стать гарантией того, что ситуация не выйдет из-под контроля. В рабочих документах комиссии, попавших в распоряжение журнала Spiegel, нет ни намека на критику в адрес министра внутренних дел Рашида Нургалиева и директора ФСБ Николая Патрушева.
При этом поводов для такой критики немало. Сначала руководитель регионального управления ФСБ еще во время штурма школы заявил, что среди террористов ‘девять арабов и один негр’. Через два месяца генеральная прокуратура сообщает о том, что опознаны 27 из 32 тел террористов. Еще через пять месяцев она же заявляет, что вновь имела место ошибка — пока установлена личность лишь 20 террористов.
Но еще более ужасно звучит основанное на косвенных уликах предположение, высказываемое как участниками гражданского комитета Беслана, так и членами московской следственной комиссии. Член комиссии, депутат от фракции ‘Родина’ Юрий Савельев заявляет, что во время штурма 3 сентября российский спецназ вел по школе огонь из огнеметов, что имело фатальные последствия.
‘Большинство людей погибло, когда на их головы обрушилась горящая крыша’. Факт обстрела школы из огнемета ‘Шмель’ и танка Т-72, ‘который мог стать причиной гибели заложников’ подтверждается и в докладе Владикавказской Военной прокуратуры, выдержки из которого были опубликованы в ‘Московском комсомольце’. Но найдут ли эти данные отражение в итоговом отчете парламентской комиссии осенью? — Родственники погибших в это верят с трудом.
‘Столько детей погибло, и никто не понес за это ответственность’, — говорит Людмила Туаева, потерявшая в горящей школе дочь. Из окна ее дома видны обгоревшие руины. В нескольких сотнях метров с недавнего времени в три смены идут строительные работы. Высшее российское ведомство по строительству постановило построить здесь две новые школы — трехэтажные, просторные, с бассейном. Уве Клуссманн, «Spiegel» (Германия)