Из 286 человек, ушедших на фронт из маленького североосетинского села Дзуарикау, Солтанбек Тотров – единственный оставшийся в живых свидетель той страшной войны.

Как и у многих его ровесников, детство и юность Солтанбека сложились нелегкими, но, несмотря на потери и неудачи, преследовавшие его в течение всей жизни, он не потерял веру в Бога, жизнь и страну.

В 30-х годах кормильца большой семьи – отца Солтанбека – репрессировали. Дороги для сына «врага народа» были закрыты навсегда. Два раза он успешно сдавал экзамены в ленинградское авиационное училище имени Чкалова и дважды ему отказывали в приеме, когда из республики приходили документы об отце. «Я до сих пор не получил ответа, почему простой и честный труженик оказался репрессированным», – сетует Тотров.

Несмотря на несправедливости судьбы и отказ от юношеской мечты покорить небо, он все же получил образование, выучился на слесаря в Ленинграде и даже успел там поработать на кондитерской фабрике. В 1939 году Солтанбека призывают на военную службу в Ленинградской области, в артиллерию. Но война настигла его на Украине, близ села Гомель.

Начало самой долгой и кровопролитной войны запечатлелось в памяти 22-летнего парня надолго. В силу возраста сейчас фронтовик подчас забывает многие события и даты, но четко помнит 22 июня 1941 года.

«Было солнечно, от чего настроение у всех красноармейцев было одинаково приподнятым. В тот день меня назначили суточным заместителем дежурного воинской части. Примерно в два часа дня к нам приехал командир дивизии полковник Хижняк. Он был встревожен. Приказал выстроить весь личный состав и объявил о начале войны», – рассказывает Тотров.

Молодые солдаты поначалу не осознали масштабов услышанного. Однако ровно через два дня они вступили в первую схватку с врагом. Ее, как и первый день войны, Солтанбек запомнил в деталях. Она часто всплывает перед глазами, видится во сне. Жители Гомеля в спешке покидали свои дома, успев забрать пожитки, завернутые в узелки. Старики, женщины и дети цепью растянулись под палящим солнцем далеко на восток. Некоторые гнали с собой скот. «Внезапно на небе появились «юнкерсы» и начали палить по людям. Наши зенитчики пытались отогнать их и подбили один самолет. Когда пыль от бомбежки рассеялась, мы увидели усеянные трупами поля. Вот тогда и стало понятным, что началась война, настоящая война»,- говорит ветеран.

Внезапное наступление Германии застало страны врасплох. Не хватало техники, солдаты не были готовы к атакам. «Это изначально были неравные силы, мы постоянно отступали, несли огромные потери. Было тяжело,- рассказывает Тотров. – Именно поэтому во время очередного отступления наш полк был захвачен в плен».

Примерно 15 сентября в городе Кременчуг наши оказались в окружении немцев. Против попавших в котел советских солдат пустили танки, а сверху непрерывно пикировали самолеты. Солтанбека контузило, и в числе двухсот красноармейцев он оказался в плену. Из них отобрали дееспособных и перебросили в Бердичев. Там по воле судьбы он познакомился с тремя уроженцами Северной Осетии: Георгием Джигкаевым из Ногира, Оппи Марзоевым из Эльхотово и Таймуразом Цомартовым из Зильги. Вчетвером они и совершили побег из плена, воспользовавшись суматохой конвоиров во время сильного ливня.

Ночлег и пищу они нашли в незнакомом селе. Однако по доносу полицаев Солтанбека Тотрова схватили и этапом отправили в концлагерь под Варшавой.

В концлагере Тотров вновь знакомится с земляками: Николаем Джанаевым из Владикавказа и Сашей Пухаевым из Южной Осетии. С ними он и совершил свой второй побег. Организатором был Джанаев, он хорошо знал немецкий язык. Днем беглецы прятались в лесу, а ночью добывали еду и искали выход к партизанам.

По пути следования они перебили фашистов и надели их одежду. Так, в мундирах германских офицеров, они добрались до Никополя и перешли линию фронта. Дальше в целях безопасности солдаты решают двигаться в одиночку. Тотров попадает к партизанам, но до того как его обратно приняли в ряды красноармейцев, он проходит проверку сотрудниками Смерша и направляется в 23-й танковый корпус 117-й танковой бригады. Бригадой командовал Герой Советского Союза, генерал-лейтенант Ефим Пушкин. Про него Солтанбек рассказывает с особым трепетом и гордостью.

«Между собой мы, военнослужащие, называли его Батей. В нем сочетались самые лучшие качества командира: рассудительность, грамотность, выдержка. Он был примером для нас», – рассказывает ветеран.

В марте 1944 года танковая бригада прорвалась в тыл врага в Николаевской области. Бои шли ожесточенные. После одного из них солдаты решили отдохнуть, но неожиданно Солтанбеку вместе с тремя товарищами приказали проследовать во двор части. Там командир десанта, старший лейтенант Шахназаров сообщил о смерти Бати. «Мы не скрывали слез, ведь он за это время стал нам больше, чем наставником. Тело генерала Пушкина нам было приказано сопровождать в Кривой Рог, оттуда в Днепропетровск, где он был похоронен», – сказал Солтанбек. После смерти генерала солдаты бригады шли в бой с криком «за Батю».

Фронтовые дороги Солтанбека Тотрова пролегли по Румынии, Венгрии, Югославии, Болгарии. Победу он встретил в австрийском городе Грац. Там перед его бригадой стояла задача занять город раньше союзников-американцев. Они выполнили приказ без единого выстрела, и уже на рассвете на балконах и крышах города висели белые флаги.

Возвращение к мирной жизни оказалось для Тотрова радостным и мучительным одновременно. Времени на отдых не было, так как нужно было поднимать село из руин.

Во время сбора урожая Солтанбек нашел свою спутницу жизни – односельчанку Фатиму Гуриеву. Дату для свадьбы выбрали символичную – 9 мая, оно стало двойным праздником в семье Тотровых. На свадьбе в 48-м гуляло все село. Приданое невесты состояло из старой швейной машинки и заменившей ковер школьной карты Европы, которую и освобождал жених.

На этом невзгоды для ветерана не прекратились. В 1988 году из-за врачебной ошибки он полностью потерял зрение. Два года назад ушла из жизни его жена. Потеря любимой супруги всерьез подкосила старика, и все же он не теряет оптимизма и никогда не говорит о смерти, как часто делают его ровесники. Он знает цену жизни. «Я не могу жаловаться на жизнь. Такое время было», – говорит Солтанбек Габаевич.

Лена 15-Цагараева