Худрук и дирижер национального оркестра Госфилармонии Олег Ходов рассказал «15-му Региону» об истории создания коллектива и поделился видением современной национальной культуры.

– Расскажите, как создавался ваш оркестр?

– Я сам стоял у истоков. Оркестр был создан в 2009 году как экспериментальный на базе краеведческого музея. Мы с мастером Сосланом Моураовым, этнографом Эльбрусом Кантемировым и Петром Козаевым по экспонатам, по архивным данным создавали наши инструменты. Изначально искали звук, форму, совершенствовали их. И сделали квартет. Нам этого показалось мало, и мы создали семейство: от дала-фандыра до контрабаса. В 2009 году у нас была презентация коллектива с большой выставкой национальных инструментов: от истоков до нынешнего времени, а в заключение – часовой концерт. Мы в то время занимались на энтузиазме. А после, когда уже заявили о себе, нам дали помещение в Госфилармонии. И уже в 2010 году получили статус государственного молодежного коллектива.

– В ансамбле представлены все национальные инструменты?

– У нас есть все старинные национальные инструменты, но они модернизированы. Если в краеведческом музее экспонаты именно старинные (18-19 веков), то мы, учитывая формы, сделали их на совершенно новый лад. Материалы тоже соответствуют стандарту – клен, ель. Но со временем требования меняются. И сейчас мы планируем менять инструментарий в соответствии с ГОСТом и новыми стандартами.

– Каков ваш основной репертуар?

– Основной акцент мы делаем, конечно, на наш фольклор, на местных композиторов. Естественно, и русские народные можем играть, классические произведения. Спектр очень большой.

– Как часто ансамбль гастролирует?

– Мы выезжаем за пределы республики, но хочется, конечно, больше выезжать. У нас бывают проекты. Например, мы были в Калмыкии на фестивале. Потом они с ответным визитом побывали в Северной Осетии. Были мы и в Нальчике. Сейчас будем договариваться с дагестанским национальным оркестром. Да и по всей России очень много интересных молодежных коллективов.

– Почему не получается выезжать чаще?

– В основном из-за финансов. Иной раз надо бывает не просто выехать, но и приютить в ответ тот коллектив.

– Ансамбль существует только на республиканские средства?

– Мир не без добрых людей, например, нам очень помогает компания «РусГидро».

– Почему решили создать такой оркестр?

– В 2003 году у нас проходил фестиваль «Мир Кавказу». К нам приехал национальный оркестр Калмыкии. Мы и подумали, если так кичимся своей историей, своими предками, то почему с таким богатым прошлым и культурой у нас нет национального оркестра? Национального не в плане репертуара, а именно самих инструментов. Это и сподвигло на такую работу. Я ни в коем случае не говорю, что мы новаторы в этих делах, потому что мы всегда забываем такого человека, как Борис Галаев (первый осетинский профессиональный композитор и дирижёр, музыковед – прим. «15»), который намного лет раньше нас создавал на Юге (Осетии – «15») большой оркестр. И здесь у нас был при ансамбле песни и пляски (нынешний госансамбль) был оркестр национальных инструментов. Но по стечению обстоятельств эти инструменты растворились, куда-то исчезли. Их пришлось вновь восстанавливать.

– В Осетии есть мастера по изготовлению национальных инструментов?

– Я сотрудничал и с Сосланом Моураовым, и Таймуразом Бигаевым, который и сделал весь состав, что у нас сейчас есть. В Осетии есть мастера, и они всегда были. Я не понимаю, когда начинают говорить, что мы возродили. Тогда они (мастера – прим. «15») не были востребованы, а сейчас это очень дорогое удовольствие – полностью сформировать коллектив, чтобы он отвечал всем требованиям концертных инструментов. Почему я ставлю в пример Калмыцкий оркестр национальных инструментов? Им около 30 лет, но они уже открыли в астраханской консерватории класс по национальным инструментам. А у нас даже школы нет, все на любительском уровне. Собрать коллектив не самое главное, это капля в море…

– Сложно привлекать молодежь к игре на национальных инструментах?

– Могу сказать одну простую вещь: молодежь у нас очень талантливая. Давая концерты в школах, другим учебных заведениях, видим, как у молодежи глаза блестят, после концерта они закидывают вопросами. При этом бывают такие курьезные моменты во время выступлений, когда люди видят в первый раз хъисын фандыр, 12-струнную арфу. И это вызывает у них восторг и ступор.

Первый состав оркестра я собирал уговорами. Мы часто начинаем кричать «язык вымирает!». Вот не согласен с этим! Все лежит на своем месте, просто надо пользоваться. Раз возле тебя не говорят на осетинском языке, это не значит, что в Заманкуле, Дарг-кохе, Эльхотово его забыли.

– Участники вашего ансамбля, получается, не имеют специального образования?

– Они не специалисты. У нас в основном гармонисты. Кто-то был знаком с родственными инструментами. Приходилось переучивать.

Сколько уже пороги обиваю в музыкальных школах с просьбой открыть класс, – не получается. Наверное, боятся новизны. Начинают увиливать. Но я говорю: если вы мне дадите возможность воспитывать, в процессе обучения будет формироваться программа. 

Например, в Грузии в консерватории тоже обучают игре на национальных инструментах, в Армении тоже. А у нас даже школы нет. У нас в лицее есть ансамбль дала-фандыра, но там факультатив. И в районах ведется эта работа, но из-за неимения инструментов мы сидим на балалайке. Хотя даже благодаря этим балалайкам не забывается строй, прием игры. И все же хочется, чтобы все было профессионально.

– Главный посыл ансамбля – научить молодежь играть на национальных инструментах или передать через молодежь сверстникам культурное наследие осетинского народа?

– Идея в том, чтобы залатать ту брешь, тот небольшой отрезок времени, который был упущен. Во время наших горных экспедиций в одном из сел мы увидели, как больше 50 человек владели хъисын фандыром, для них это было обыденно. Сейчас нельзя говорить, что жанр хъисын фандыра полностью отсутствует. Габо Каргаев был у нас, помню сказителя Сапиева, который сам сделал хъисын фандыр и играл в гизельском ансамбле. Он первый, кто дал мне урок и заставил полюбить это дело. А я тогда на танцы ходил, и мне уже и танцевать не хотелось. Понял, что мне именно это нужно.

– Какие инструменты представлены в вашем оркестре?

– Осетинский инструментарий насчитывает более 13 инструментов. У нас задействованы все, кроме духовых инструментов. Духовые просто некому сделать. Ведь у каждого инструмента своя специфика, трудно сочетать, чтобы один мастер мог разные инструменты изготавливать. Например, ансамбль «Къона» уадындз в Москве сделали. Причем у мастеров, которые специализируются на русских волынках.

– Подобных вашему ансамблю есть еще несколько коллективов. В том же лицее искусств. Говорит ли это о том, что молодежь все-таки потянулась к аутентичным национальным инструментам?

– Конечно. И чем больше таких коллективов, тем лучше. Это ведь и пропаганда нашего языка и культуры. Те или иные руководители начинают думать, а что же сделать такого, чтобы у нас была изюминка. И тогда начинаешь копать фольклор, придумывать что-то интересное.

Дело не в том, что мы создали оркестр, а в том, что дали импульс, и все возвращается на круги своя. Посмотрите, сколько сейчас хореографических коллективов – как грибов после дождя. Если бы не названия этих коллективов, создавалась бы впечатление, что будто один и тот же коллектив танцует. У них своя конкуренция. Но она должна приносить плоды, а не ограничиваться передергиванием идей.

– Какие проблемы испытывает ваш оркестр?

– Как и у всех коллективов… Все прекрасно знают состояние культуры. Я не говорю, что оно плачевно. Имею в виду состояние самого духа: мы как плясали, играли и пели, так и будем. Но при этом хотим, чтобы на нас обращали внимание не только во время празднеств. Если бы не стимулирующие, наша зарплата так и оставалась бы на уровне 5200 рублей. Сейчас выходит 10 тысяч. А что это такое? Тем более это молодые люди, у многих семьи. Самый старший в этом коллективе я – 35 лет.

Нашей культуре не хватает внимания. Это внимание должно быть на государственном уровне, а не как сейчас – от случая к случаю.

– В прошлом веке наша культуры была богата выдающимися композиторами. Один Алборов чего стоит! Сейчас таких, увы, нет. Получается, нет и людей, которые были бы способны писать новые нетленные мелодии?

– Почему же нет? У нас есть, например, Дзерасса Дзлиева, сотрудник СОИГСИ и преподаватель в училище искусств. Конечно, музыкант изначально должен быть предан своему делу независимо от того, как оплачивается его труд. Таланты не перевелись, но надо готовить молодежь.

Бум нашей культуры, ее рассвет пришелся на 70-е годы. В союзе композиторов были одни глыбы, один масштабнее другого: Илья Габараев, братья Татаркан и Аслан Кокойты, Христофор Плиев, Феликс Алборов и др. Думаю, и сейчас таланты есть. Но им тяжело. Те же духовики, скрипачи уезжают с периферии в Ростов, в Москву, где жизнь кипит, где все интересно, доступно. Возвращаясь, испытывают ощущение, что мы где-то на 10-20 лет отстаем.

Когда закладывается бюджет республики, все время последней остается культура. И это не только в нашей республике, это по всей стране так. Это как в анекдоте: когда государству что-то нужно от народа, оно себя называет родиной, а когда народу нужно что-то от родины, она называет себя государством. И потом появляются такие стереотипы, что настоящий художник должен быть чуть-чуть голодным.

– Что в таком случае мотивирует заниматься музыкой?

– Призвание, любовь к своему делу. Есть три категории, которые даются от Бога: это работники культуры, учителя и врачи.

– Насколько сложно сохранять фольклорные произведения?

– У нас очень много материала. Фольклор играть легко, он на генетическом уровне заложен. Но если раньше фольклор можно было чистым преподать, то сейчас надо идти в ногу со временем, сочетать его с чем-то, чтобы и молодежь сказала, что это не скучно.

– Сами-то какими инструментами владеете?

– Я заканчивал колледж культуры как балалаечник. Но чтобы требовать от музыкантов, мне приходится и те, и другие инструменты изучать. Надо хотя бы специфику, диапазон каждого инструмента знать.

– Что любите исполнять?

 – Конечно, фольклор. Я люблю петь в кругу друзей. Но когда хочу расслабиться, сразу все вкладывается в инструмент.

– Какую осетинскую мелодию считаете самой гениальной?

– Моя любимая – ханты цагъд. Из хорового пения жемчужина – Фсати.

Наталья 15-Цховребова,

фото: Константин 15-Фарниев