Греко-римская борьба осталась, пожалуй, единственным видом спорта, где со времен великого спортивного СССР в мировоззрении тренеров и спортсменов не изменилось ровным счетом ничего. Оно осталось предельно простым и понятным: первое место — победа, второе — поражение. Третьего не дано.

С одной стороны, неудивительно. Главный тренер команды Геннадий Сапунов был главным тренером еще в Сеуле, в 1988 году. Президент Российской федерации борьбы Михаил Мамиашвили там же, в Сеуле, сам стал олимпийским чемпионом. Рассказывая мне как-то о Сапунове, Мамиашвили сказал: «Он готовил из нас Рэмбо. Людей, способных в любое время суток выполнить задачи любой сложности. И вернуться живыми».
Конечно же, катаклизмов переходного периода, которые пришлось пережить всему российскому спорту, борьба тоже не избежала. Стали уезжать тренеры, переходить под флаги других, более благополучных, государств спортсмены. Уехал и Сапунов. Но уже тогда Мамиашвили, думаю, знал: он вернет главного тренера в Россию при первой же возможности. И вернул ведь — после Игр в Сиднее. Многих вернул еще раньше. Благодаря этому России удалось сохранить в борьбе самое дорогое — школу и традиции. А кроме этого — репутацию страны, борцы которой если уж приезжают на соревнования, то только за золотом. Поэтому выиграть у них почетно вдвойне.
Мамедалиев проиграл. 30-летний чемпион мира-2002, уверенно дошедший до финала (из четырех схваток три — с сухим счетом), по виду просто растерялся. Соперником у российского борца был куда менее опытный венгр Иштван Майорош. Считать его слабым было нельзя — слабые на Олимпийских играх в финал не попадают. Тем не менее надежда на победу Мамедалиева была большой.
Он и повел поначалу. Но венгр сравнял счет. А после того как основное время поединка закончилось, ни тот, ни другой спортсмен не набрал необходимых трех баллов, и судья поставил борцов в крестообразный захват, венгр провел прием первым. На победу он действительно не рассчитывал. Как и его тренеры. Слишком безумной выглядела реакция на победу.
Мамедалиеву же оставалось только оцепенело смотреть на ковер, где венгры подбрасывали в воздух Майороша, завернутого в государственный флаг. Он, похоже, ничего не понял. Примерно как Александр Карелин — в Сиднее, когда проиграл американцу Рулону Гарднеру точно в таком же крестообразном захвате.
С такими же посеревшими от боли глазами на трибуне сидел Мамиашвили :
— Что здесь можно комментировать? Я не умею давать оценку вещам, которые не приемлет моя душа. Не хочу давать оценку этому абсолютно безвольному финалу. Да, слабых соперников не бывает, и никто не застрахован от поражения. Но ты умри на ковре! Умри! И даже если не сумеешь выиграть, никто никогда не бросит ни единого упрека в твой адрес. А он (Мамиашвили с болью взглянул в сторону ковра) — не умер. Он же еще полдня бороться может — силы остались. Вот что мне непонятно. И не будет понятно никогда.
Алексею Мишину достался в соперники швед. Тот еще швед — Ара Абрахамян. Двукратный чемпион мира, причем в разных категориях. В 2001 году победил в весе до 76 кг, а в прошлом году — в той самой, что выступал вчера в Афинах. Один раз Мишин его побеждал — на чемпионате Европы-2001 в Стамбуле, когда и сам выступал в более легкой категории. Но на взгляд специалистов, шансы у россиянина против шведа просматривались недостаточно. По лицу Мишина было видно: он вышел биться насмерть. И добился-таки очень тяжело заработанного балла к началу четвертой минуты схватки. Дважды, когда Абрахамяна за пассивность ставили в партер, пытался провести бросок, но тщетно: тот упирался как клещ. Потом отыграл балл. К концу основного времени счет оставался ничейным. Три минуты дополнительного времени — и те же 1:1 на табло. Абрахамян уже явно не мог дождаться, когда же его оставят в покое — заметно устал. Но все-таки продолжал надеяться, когда в мертвой тишине судья взял обоих борцов за руки.
А через секунду российская трибуна взорвалась ликованием: победа!

Наследник Карелина
Сразу после этого на ковер вышли тяжеловесы. Можно было бы не смотреть матч за бронзу, если бы не одно: бороться в нем предстояло Рулону Гарднеру. Тому самому, ставшему в Сиднее смертельным врагом всей России после победы, одержанной в финале над Карелиным. На этот раз финал Гарднеру пройти не удалось. Его выбил из борьбы казахский спортсмен Георгий Цурцумия.
— Во всей Америке нет ни одного борца, похожего телосложения и техники, — сказал о сопернике Гарднер. — Поэтому мне пришлось особенно тяжело. Я долго не мог приспособиться, понять, чего следует опасаться. Как действовать самому. А когда понял, было уже поздно.
Бронзу американец все-таки выиграл. Снял борцовки, положил их на ковер, опустился на колени, поцеловал многократно залитую чужим и собственным потом поверхность. Потом заплакал… Он прощался с борьбой. На глазах у соперников, судей, собственной мамы, отца и шестерых братьев, приехавших в Афины с одной мыслью — увидеть Рулона на высшей ступени пьедестала.
 — Жаль, — вполголоса произнес за моей спиной Сапунов. — Очень жаль, что это — не финальный поединок. Всем нам так хотелось, чтобы в финале Гарднер встретился с Хасаном. Мы даже болели за него…
Хасан Бароев в этот момент уже поднимался на помост. С другой стороны навстречу ему поднимался Цурцумия.
Он был очень непрост, этот казах, указавший в графе «родной язык» грузинский и русский. Грузинские борцы всегда отличались хорошим знанием борьбы. С 2001 года, когда тренировать борца взялся недавний в прошлом и довольно титулованный борец Юрий Мельниченко, появились первые успехи: Цурцумия выиграл бронзу на прошлогоднем чемпионате мира, победил в чемпионате Азии. В этом году — выиграл его второй раз.
В Афинах спортсмен Казахстана поднимался к финалу, сметая на пути всех. Сначала — грека Ксенофона Кутциубаса, затем — Мириана Гиоргадзе, шведа Эдди Бенгтсона, наконец — Гарднера. Уже этого было куда более чем достаточно, чтобы Цурцумия вошел в историю борьбы. Но казахский спортсмен хотел большего: закваска-то все та же — на советских дрожжах.
Первая половина схватки получилась пугающей. Цурцумия заработал балл уже на 2-й минуте. Затем — еще один. Затем на ковре воцарилось безрезультативное затишье. Сколько всевозможных мыслей в этот предельно нервный момент носилось в головах российских болельщиков — не сосчитать. Фрагменты олимпийской схватки Карелина в Сиднее, поражение — уже здесь — Мамедалиева, общее невезение, преследующее россиян — черт знает что еще. Но за 33 секунды до конца схватки взрыв все-таки произошел: Бароев коршуном метнулся на соперника и припечатал его к ковру. Не смертельно — по лицу казахстанских тренеров читалось, что они не теряли надежды. Но за несколько секунд до сирены Цурцумия, все еще придавленный Бароевым, сдался сам — в отчаянии уронил голову на ковер.
Ответ на вопрос: «Станет ли Бароев истинным преемником великого Карелина?» был получен. Только теперь, когда трибуна, заполоненная бело-сине-красными полотнищами металась и ликовала, стало возможным осознать, как тяжело было дебютанту Игр провести этот поединок. Не только потому, что от него ждали только победы. Была и другая причина: на российской трибуне сидел сам Карелин.
А после поединка, который вернул России «карелинский» титул в тяжелом весе, новый олимпийский чемпион Хасан Бароев дал интервью корреспонденту «СЭ»:
— Откуда у вас взялись силы, воля, эмоции на невероятный победный бросок в концовке при счете 0:2?
— Должен же я был когда-то проявить характер, который почему-то не показывал на протяжении почти всей схватки! На разминке чувствовал себя отлично, но вышел на ковер — и вдруг ощутил в руках какую-то пустоту. Хоть убей, не мог себя настроить, бездарно проиграл два очка. И вот, когда конец уже был близок, вдруг услышал, как застыли трибуны, почувствовал, как с ума сходят тренеры — что ты творишь?! Нырнул — и так получилось, что Цурцумия упал на те самые три балла, которые нужны были для победы. Наверное, еще оставалась какая-то последняя капелька сил и эмоций, которая дала толчок для этого решающего приема. «СЭ»