Корреспондент «СЭ» встретился в Германии с единственным российским всадником, который выступит на лондонской Олимпиаде в конкуре.

— Вы здорово говорите по-немецки. Как выучили язык?
— Уже 12 лет тренируюсь в Германии. Вообще-то я москвич, но постоянно нахожусь в Дюссельдорфе.
— Почему именно в Германии?
— Так сложилось. Я искал лучшего тренера в мире, и 12 лет назад им был немец Франке Слоотхак. Потом пять лет тренировался у еще одного немца — Рене Теббеля, затем у Филиппа Герда, Марио Пьядзеки. Сейчас опять работаю с Теббелем, он готовит меня к Олимпиаде.
— Таких условий для занятий, как здесь, в России нет?
— Нет и не скоро будут. В Германии конный спорт на высочайшем уровне, в стране 700 тысяч зарегистрированных всадников. В России же — две тысячи.
— Расскажите о вашем коне.
— У меня их много. Лансеро работает со мной уже больше полугода. У нас есть какие-то недопонимания, но лошадь перспективная. Вместе с Амороком и Шавиньоном готовится к Олимпиаде.
— Сколько приблизительно стоит такая лошадь?
— 2 — 3 миллиона евро.
— Это цена уже подготовленной для соревнований лошади?
— Да, бывает, берешь готовую лошадь. Лансеро я купил очень дорого, ведь ему уже было 11 лет. Он, правда, был не полностью готов, но, повторяю, вижу у него перспективы.
— Это ваши личные лошади?
— Да.
— Похоже, вы не нуждаетесь…
— Все в чем-то нуждаются. Кто в здоровье, кто в деньгах, кто в удаче.
— А вы?
— В олимпийской медали Лондона. Она нужна для страны… Но спонсирую себя сам. У меня бизнес в Москве.
— У кого тренировались в России?
— У Валерия Золоева — у него в детстве и начал заниматься. И у Фердинанда Кибизова. Я родом из Владикавказа, и они оттуда. Там первый раз сел на лошадь — это случилось 20 января 1973 года, мне было 11 лет. Как сейчас помню тот день.
— В Северной Осетии популярны футбол и борьба. Почему потянуло к лошадям?
— До этого занимался боксом. Но однажды увидел соревнования по конному спорту, и мне понравилось. Пошел в спортшколу, записался. Родители были сначала против, но потом привыкли… Вообще фамилия наша конная. В цирке были Тугановы, они работали с лошадьми. Еще выяснил, что мои предки — люди состоятельные — всегда держали коней. Так что, думаю, в моем случае сработали гены.
— Вернемся к олимпийской тематике. Что нужно, чтобы выиграть золотую медаль в Лондоне?
— Много трудиться. И вложить миллионов двадцать — тогда, может, и будет медаль.
— Да уж, овес нынче дорог… Похоже, каждая мелочь стоит немалых денег.
— Мелочей нет. Это долгий тренировочный процесс, многолетняя работа. Покупка лошадей, турниры, переезды… За все надо платить. Это очень дорогой спорт. Поэтому в России он не процветает. У нас мало денег.
— Но блистали же когда-то Петушкова, Кизимов…
— Да, у нас была сильная школа выездки. Когда государство все содержало, тогда получалось нормально.
— Что кроме денег надо, чтобы выиграть?
— Я уже говорил — трудиться. Необходимы хорошие лошади, с ними нужно много работать. В конном спорте всегда борется пара. Животное и всадник должны быть единым организмом, одним целым. В этом сложность.
— Лошади понимают, когда идет тренировка, а когда — соревнования?
— Конечно. Они умнее, чем мы. Я так думаю.
— ?..
— Они понимают, о чем мы говорим. А людям их язык недоступен. Я лошади что-то говорю, и она ведет себя по-другому.
— В зависимости от того, что вы скажете?
— Конечно! Я 40 лет в седле. Думаете, просто так все это?
— Важно, что вы скажете или как вы скажете?
— Как скажу. И что — тоже.
— А заранее знаете, когда лошадь будет прыгать хорошо, а когда не очень?
— Предполагаю. Вижу по настроению.
— От кого на соревновании больше зависит успех — от всадника или лошади?
— От лошади. Соотношение — 60:40. Или даже — 70:30.
— Она чувствует, если у вас, скажем, недомогание?
— Все чувствует. Лошадь ощущает любое изменение настроения всадника.
— Какие подарки любит получать ваш Лансеро после хорошего выступления?
— Хвалю его, разговариваю с ним по душам. Вообще постоянно общаюсь. Морковку даю, сахар, яблоки покупаю. Всегда чем-то балую. Самый большой подарок для лошади — хорошее отношение. Каждодневно.
— И не только для лошади…
— Точно. Но если ты к лошади так, то она для тебя все сделает. Это очень умное животное. Хорошее.
— А лошадь когда-нибудь на вас обижалась?
— Конечно. Еще как. Если нагрубишь в работе — потом она не общается с тобой. Отворачивается. Вообще не подходит. Что-то не так сделаешь — сразу меняется в поведении.
— Характер лошади воспитывается?
— Его надо формировать. Мы их берем молодыми и воспитываем всю жизнь. И себя, и их.
— А как лошадь вас воспитывает?
— Она тоже какие-то свои требования предъявляет. И ты должен их выполнять. Если их видишь. Не все видят.
— Какие требования могут быть у лошади?
— Разные. Ну, например, как ты должен на ней ездить. У нее есть своя зона, она хочет, чтобы в нее не вторгались. Это ее, можно сказать, внутреннее пространство, в нем она себя ведет, как ей хочется, и туда не нужно лезть. Есть вещи, которые ты должен ей позволять: если вообще все у нее задавишь, она теряет характер. А боец без характера — не боец. Она выходит, чтобы бороться. Лошади-победители всегда с характером, они сражаются на маршруте вместе с тобой. Но могут и бороться против тебя — если не будет взаимопонимания. Все-таки конный спорт — это царский вид… Раньше за коня полцарства давали. Не просто так.
— Какой результат в Лондоне вас удовлетворил бы?
— Не знаю. Не думаю о результате. Я должен все дни прыгать хорошо, чисто. Если получится — выиграю. На Олимпиаде все дни чисто мало кто прыгает.
— А кто главные конкуренты?
— Ты сам для себя главный конкурент. Борешься против себя. С собой. Сделаешь работу хорошо — выиграл. Не нужно о соперниках думать. Конкуренты — это для дилетантов. Я о них никогда не думаю. Я думаю, как надо прыгать. Все. Если прыгаешь чисто, идешь в перепрыжку. Тут ты должен ехать максимально быстро. Как другие едут, меня, честно говоря, мало интересует.
— В российском спорте крутятся большие деньги — футболистов, например, спонсируют очень богатые люди…
— В конном спорте этого нет.
— Но в России огромные конные традиции.
— Огромные. Но у нас этого пока по-настоящему не понимают, не ощущают, как важен конный спорт. А может быть, просто не те люди управляют нашим видом спорта.
— Насколько реально привлечь крупного спонсора?
— Здесь не все так прямолинейно. Спортом должны управлять профессионалы. А денег у них нет. В этом проблема.
— И все-таки, можно ли найти своего Абрамовича, который, как говорится, был бы сдвинут на конном спорте?
— Его нет. Уже 25 лет. А хочется, чтобы был.
— Но ведь у богатых людей есть конюшни, заниматься лошадьми престижно. Может быть, конный спорт в России просто не раскручен?
— Во-первых, не раскручен. Во-вторых, те, у кого конюшни и лошади, далеки от реального спорта. Спорт высших достижений — это крупнейшие турниры. Вы видите на них кого-нибудь из русских? Нет никого. А должны быть. Ведь со всего мира приезжают. Из русских лишь я и несколько моих друзей, которые приезжают меня поддержать.
— Что нужно, чтобы в России появился интерес?
— Многое. Главное, чтобы люди сердцем прикипели к лошадям, хотели, чтобы наши всадники побеждали. Вот я, допустим, хочу выступать и выигрывать на самых крупных турнирах. Не дома — в колхозах, а там, где вся элита. На Олимпиаде, на чемпионатах мира и Европы… После Лондона займусь командой. Постараюсь через четыре года вывести ее на олимпийский старт. За счет своих сил, связей, еще чего-нибудь. Может быть, к тому времени кто-нибудь меня поддержит.
— Вы пробовали усадить какого-нибудь российского магната в VIP-ложу крупного международного турнира в Европе? Увидел бы, что происходит, — и оценил бы красоту, эстетику всего конноспортивного действа…
— Человек, заработавший много денег, думает по-другому. Много их приходило к нам в федерацию. Ну и что? Ничего не сделали…
— Похоже, вы в этом вопросе пессимист?
— Я реалист. Нужны единомышленники, но их пока просто нет.
sport-express.ru