Верховный суд Северной Осетии продолжил рассмотрение дела террориста Нурпаши Кулаева. Бывшие заложники рассказывали, что установленные в спортзале бомбы были приведены в боевое состояние только перед штурмом, а оружие и взрывчатку к школе привезли за несколько дней до захвата.

На заседание была вызвана бывший директор школы №1 Лидия Цалиева, которую многие потерпевшие обвиняют чуть ли не в пособничестве террористам. Однако она в суд не явилась, сославшись на болезнь. Между тем потерпевшие на процессе говорили о бывшем директоре школы. Например, Татьяна Кузнецова утверждала, что Лидия Цалиева вместе с боевиками кричала на заложников и унижала их: «Баранами обзывала, сказала, чтобы ее никто не звал и дети чтобы к ней не обращались».
— Вы видели, как боевики кого-то убивали? — спросил потерпевшую замгенпрокурора РФ Николай Шепель.
— Нет, не видела,— ответила госпожа Кузнецова. Зато она видела, как изменилось поведение боевиков 2 сентября.
— Утром тогда начались переговоры; они сначала довольные бегали, а потом вдруг занервничали, стрелять начали. И вообще, мне показалось, что первого числа они сами были растеряны, потому что заложники оказались никому не нужны. Я сама слышала, что главному из террористов два раза звонили. Первый раз, кажется, ему телевидение предлагали, но он сразу же отказался, а второй раз когда звонили, то он ответил, что ему не нужен исполняющий обязанности Дзасохова — ему нужен сам Дзасохов (тогдашний президент Северной Осетии Александр Дзасохов.–Ъ). Мы не верили, что мы никому не нужны. Тогда кто-то из нас сказал, что таких, как мы, много, а такой, как Дзасохов,— только один.
Госпожа Кузнецова рассказала, что когда начался штурм, она заметила, что в спортзал полетели гранаты.
— Это боевики бросали. Гранаты не снаружи летели, а изнутри, из школы, там тогда спецназа еще не было.
— А много гранат было? — поинтересовался замгенпрокурора. — Много бросили. Примерно шесть-семь. У потерпевшей Ларисы Томаевой Николай Шепель спросил, видела ли она в спортзале Нурпашу Кулаева.
— Нет, он за три дня ни разу туда не заходил. Я вообще уверена, что его в школе не было,— сказала она и вдруг заявила: — Везде пишут, что их (боевиков.–Ъ) было 32. Забудьте об этом — их было не меньше 70. 25 постоянно дежурили в зале, другие по всей школе были. С первой минуты они хотели выйти на связь (с оперативным штабом.–Ъ), но ничего у них не получалось. Потом они детям начали говорить: с ваших аэродромов взлетают самолеты, чтобы нас бомбить, а в ваших тюрьмах сидят наши люди. Они спрашивали: почему вы этому содействуете? Вроде бы здравомыслящие люди, но все это говорили детям! Дети спрашивали: когда же придет дядя Дзасохов? А дядя Дзасохов не пришел.
Бывшая заложница утверждала, что развешанные гирляндой в спортзале взрывные устройства два первых дня не были подключены и не могли взорваться.
— Их часто задевали, но ничего не происходило, только третьего числа утром боевики начали что-то делать с ними и уже никто к ним не подходил. А когда начался штурм, один из них начал кричать: «Вставайте, кто еще может, сейчас вас ваши будут убивать!»
У Владимира Томаева в школе №1 погибли жена и дочь. Сам он не был заложником, но рассказал, что видел около школы за два дня до захвата:
— Числа 28-29 августа мы с моим соседом видели во дворе школы несколько длинных ящиков, на которых сидели несколько мужчин. Ящики очень напоминали военные, я даже уверен, что в таких возят оружие и боеприпасы — в армии таких много видел. Тогда я подумал, что это для военной подготовки привезли. А первого числа в половине восьмого со стороны столовой в школу зашли шесть человек в камуфляже. Я тогда не придал этому значения, подумал, что обычная проверка. Праздник же… «КоммерсантЪ»