7 июня во Владикавказе продолжился процесс по делу Нурпаши Кулаева, участвовавшего в захвате бесланской школы №1. Настроение потерпевших сильно изменилось: раньше они готовы были на месте разорвать террориста, а теперь откровенно ему симпатизируют, называют жертвой, верят каждому его слову и совсем не верят обвинению. В итоге раздраженный прокурор предложил бесланцам признать Кулаева потерпевшим.

7 июня продолжался допрос потерпевших. Уже на предыдущем заседании было видно, как меняется их отношение к подсудимому. На Кулаева уже не ругались и не смотрели с ненавистью. «Мы готовы тебя простить,— заявила одна из женщин, потерявшая в школе сына.— Только скажи нам правду, мы не верим следствию».
Во вторник террорист нравился им еще больше. Марина Пак, у которой в школе погибла дочь, рассказала суду, что Кулаев давал воду заложникам и вообще хорошо к ним относился (в прошлый раз одна из потерпевших рассказывала, как Кулаев бил заложников прикладом по голове).
— Я выступаю за то, чтобы Кулаева признали только участником банды и сняли с него обвинения в убийстве,— заявила госпожа Пак.— Я вообще считаю его жертвой! Я ведь тоже живу в этой стране и, как и он, не по своей воле. И хочу, чтобы за все ответили те, кто это на самом деле допустил, а не такие пешки, как Кулаев.
— А может быть, нам его потерпевшим признать? — спросил ее прокурор Аслан Черчесов.
На это госпожа Пак ничего не ответила.
Допросы следующих свидетелей и потерпевших по существу дела абсолютно ничего не проясняли. Выходило лишь, что террористическую банду Руслана Хучбарова (Полковника) внутри школы уже ждали какие-то другие люди «в штатском», которых потом не было среди убитых, и сами бандиты вроде бы не так уж и виноваты, а убийцами заложников были вовсе не они, а те, кто их освобождал.
Так, Руслан Тебиев, у которого в школе погибли жена и зять, заявил, что, когда подъехал грузовик с людьми Полковника, «в школе уже были боевики». Об этом ему стало известно со слов внучки, которая перед линейкой зашла в школу. Что именно она там увидела, осталось неясным, потому что из пересказа внучкиных слов следовало, что с балкона школы девочка видела, как внизу «дети начали убегать, но мужчины в гражданском стали их разворачивать и загонять обратно, а когда приехал грузовик, то те, которые были в школе, стали с ними обниматься».
— Кулаев, были ваши люди в школе до вашего приезда? — обратился потерпевший Тебиев к подсудимому.
— Я же говорил, что были,— ответил Кулаев. Стоит напомнить, что впервые об этом подсудимый заявил лишь на прошлом заседании, после соответствующих показаний одной из потерпевших. До этого он утверждал, что в школе, кроме приехавших с Полковником людей, других бандитов не было.
Бывшая заложница Алла Ханаева вспомнила, что видела Нурпашу Кулаева, когда тот стоял в дверном проеме спортзала.
— На нем была вязаная шапочка,— говорила госпожа Ханаева.— А потом я слышала, как шахидка разговаривала с мужчиной с бородой. Она говорила: «Не буду», кричать начала, что она ничего не знала. А через несколько минут взрыв услышали. Мне показывали фотографии боевиков убитых, но на них не было тех, кого я видела, когда в зале ночевала.
Алла Ханаева рассказала, что перед началом штурма ее повели в столовую: — Пока нас вели, я видела, что вдоль стены стоят боевики, человек 15. Их не было в спортзале, во всяком случае, я их там не видела. И на фотографиях, которые мне потом показывали, этих людей тоже не было.
— Вы видели, как боевики себя вели во время штурма? — спросили у Ханаевой представители обвинения.
— Боевики не стреляли,— ответила потерпевшая.— Стреляли извне, гранаты забрасывали. А боевики кричали, чтобы мы кричали, чтобы не стреляли, на улицу. Они дали детям тряпки, и я сама видела, как один из детей упал. Они нам до этого говорили, что не собираются школу взрывать, что у них есть оружие, чтобы пять дней отстреливаться. Понимаете, не могли они столько оружия на одной машине привезти, они его с таким трудом туда-сюда таскали. Почему нам говорят, что они его с собой привезли?!
Чем дальше, тем меньше процесс походил на судебное следствие. Люди уже требовали ответы не у Кулаева, а у власти, «которая это допустила».
— Это не была операция по освобождению заложников,— горячился Валико Маргиев.— Это были военные действия. Я хочу, чтобы к уголовной ответственности привлекли тех, кто сорвал переговоры.
— Переговоры с боевиками? — переспросила гособвинитель Мария Семисынова. — Да, с боевиками. Нурпаша, скажи, с кем разговаривал Полковник по телефону? — Много с кем,— спокойно ответил Кулаев.— Один раз он поговорил с кем-то и после этого не разрешал давать никому воду, и в туалет не пускали никого. А во время штурма он кричал кому-то: «Что ты натворил?! Твои люди сняли моего человека!»
— А на каком языке он говорил? — снова спросил свидетель. — На русском.
— Он еще говорил, когда его о чем-то попросили: «Я эти вопросы не решаю, мне нужно созвониться со старшим!» — выкрикнул кто-то из зала.
Последним вчера допросили свидетеля Константина Баликоева. 3 сентября, в день штурма, он находился неподалеку от школы. Свидетель заявил, что видел, как между 16 и 17 часами из школы вышли какие-то люди, «человек пять»:
— Они спокойно сели в «семерку» и уехали. Никто их не останавливал. После этого судья Агузаров объявил перерыв до следующего вторника. Заур Фарниев, «Коммерсант»