Обычай поминать умерших на сороковой день после их ухода из жизни в наше время приобрел новый подтекст. Благодаря возросшим возможностям распространения печатного и живого слова с помощью интернет – изданий и социальных сетей не всякая новость может бесследно исчезнуть в потоке других, как это неизменно случалось прежде. Если она достойна внимания, к ней будут возвращаться и она не утратит своей актуальности. И сороковины, которые могли бы стать событием для круга близких и знакомых людей, не останутся незамеченными в виртуальном пространстве. Тем более, если речь идет о том, кого в Осетии знали все. За исключением разве что нынешних подростков и родившихся еще позже.

Мое знакомство с Владимиром Дудиевым состоялось больше шестидесяти лет тому назад. Знакомство заочное и одностороннее. Однажды он появился на экране телевизора и словно дорогой гость вошел в мой дом, как и во множество других. Зрители полюбили его, можно сказать, с первого взгляда. И дело, разумеется, не только во внешности, которая тоже делала его неотразимым. Главным было необыкновенное обаяние, исходившее от него. Оно проявлялось даже в тех скупых и сухих сообщениях, которые он зачитывал в теленовостях – хотел написать «каждый вечер», но вспомнил, что поначалу программы Северо-Осетинского ТВ выходили три раза в неделю – во вторник, в четверг и в субботу. Поэтому мы не просто включали «ящик» привычным жестом, а ждали, когда это можно будет сделать. Ждали и свидания с ним. Таким молодым, непохожим ни на кого, начиная с безукоризненной дикции и кончая галстуком – бабочкой.

Когда-то вошло или пыталось войти в обиход выражение «социализм с человеческим лицом». Это дало мне повод придумать шутливую формулировку «люди с социалистическими лицами». Они действительно существовали, хотя вряд ли удалось бы описать их характерные черты. И вот среди них как-то неожиданно появились те, кого потом назвали «шестидесятники». Если люди сталинского и раннего хрущевского времени воспринимали себя как винтики огромной машины, независимо от своей роли и вклада в общее дело, то пришедшие им на смену видели в себе личности. Их предшественники строго следовали указаниям сверху. Эти проявляли инициативу и отстаивали свою точку зрения, если она наталкивалась на сопротивления. Сама жизнь требовала появления таких людей. Это подтверждается на примере республиканской студии телевидения. Все приходилось начинать с нуля, осваивать методом проб, ошибок и удач. Вот, скажем, тележурналисты. Готовых не существовало. Нельзя было «выдернуть» газетчика и отправить его на Осетинскую горку. Другой стиль, другие приемы, другая форма коммуникации. Все трудности первых шагов разделяли режиссеры, операторы, дикторы. Среди участников нового дела и вестников нового времени по праву был и Дудиев. Приветствие телезрителей перед началом передач и чтение новостей – не такой уж значительный объем текста. Но в прямом эфире диктор не имел право ошибиться, запнуться или замяться. Важным было и искусство интонации, умение акцентировать внимание на главном. Всем этим Владимир владел прекрасно. Механически прочитанный текст не оставлял бы следа в сознании по ту сторону экрана. Но особенно удавалась Дудиеву программа «Музыкальная почта» – всеобщая любимица. Здесь он уже мог позволить себе улыбки, более раскованное обращение. Тогда еще редкостью были магнитофоны, пластинок с записями популярных, особенно зарубежных песен не достать, а в хоть и небольшой видеотеке ТВ имелось кое-что интересное. Поэтому концерты по заявкам пользовались огромной популярностью. Некоторые записи повторялись чуть ди не каждый раз, но это никого не смущало. Заказчики бесконечно требовали греческую певицу Иованну, Эльмиру Урусбаеву с ее хитом «Наманганские яблоки» или грузинский ансамбль «Орера» («Ты уехала в Цагвери, там в горах забыла обо мне»). В девяностые программу попытались возродить. Но это порой выглядела демонстрацией уже не заявок, а «заявителей». «Семья таких-то (следует осетинская фамилия) из Нью-Джерси просит исполнить для своих родственников…».

По-новому Владимир Дудиев раскрылся в дни массовых волнений во Владикавказе осенью 1981 года. Именно ему доверили читать обращение с призывом избегать противозаконных действий, не поддаваться на провокации, проявлять гражданскую ответственность. И пусть не он был автором тех строк, мы увидели трибуна энергично и в то же время доверительно взывающего к мудрости своего народа. Все это произносилось на осетинском. И именно его слова, его голос во многом помогли тогда успокоить людей. Владимир долго не решался выступать перед камерой на родном языке и делал это нечасто. Сказывалась чрезвычайная требовательность к себе. Разговорный и литературный языки – не одно и тоже. Надо было в совершенстве освоить тот, на котором издавался «Растдзинад» и писались книги. До этого передачи на осетинском вел Тасолтан Мамсуров. Помогала и партнерша Дудиева – очаровательная Земфира Тедтоева. Позднее выйдя замуж и переехав в северную столицу, она не приезжала в Осетию, чтобы там не замечали перемен в ее внешности. А над Дудиевым годы, казалось, не властны. Мы все так привыкли к нему, что уже и не приглядывались. Это вначале его карьеры ему неловко было показаться на улице. Увидев его, одни останавливались, другие на ходу оборачивались, третьи заговаривали. Но он быстро стал для всех своим. Мог неожиданно явиться с друзьями в незнакомый ему дом и там всегда были этому рады. Однажды с компанией побывал и у меня. Мог даже посидеть с мужиками в гараже и не за чашкой чая. У кого-то культура поведения может вырабатываться годами и десятилетиями. У него она была врожденной и потому ему было легко найти общий язык с кем угодно.

Одной из главных его черт была доброта, готовность прийти на помощь. Он закончил медучилище и мог бы продолжить образование, стать замечательным врачом. Само общение с ним влияло бы на пациентов самым позитивным образом. Но в итоге он достался нам всем – и больным, и здоровым. Уход Дудиева совпал для меня с периодом работы над новой книгой. У нее длинное название «Как примириться с будущей смертью, и чем заняться в загробном мире». Так что невольно оказался в теме. Перелистал рукопись, чтобы найти строчки, которые могли бы подойти к Владимиру. Вот, к примеру. «Смерть может лишить человека дыхания и сердцебиения, но не способна лишить его любви и уважения, когда он их по праву заслуживает. Обычную жизнь смерть прерывает. Достойную увенчивает». Даже то, чем Володя отличался от других, не отталкивало от него людей. И это убедительное доказательство того, что человеческие отношения ценнее любых предрассудков. Ему довелось испытать и трудности в своей работе. В девяностые годы фигуру диктора на ТВ заменили ведущие. Теперь можно было импровизировать в эфире, а порой и нести отсебятину. К столь свободной манере Дудиев не был готов и, это только к лучшему. Если прибегнуть к игре слов, то таким образом он сохранил свой образ. Помню одного из бойких ведущих. В одной из программ он брал у меня интервью и всякий раз, когда я начинал отвечать на очередной вопрос, он обрывал меня и задавал новый, на другую тему. Трудно было понять, что делать – доводить до конца прежнюю мысль или мгновенно переключаться. Все это было рассчитано на то, чтобы подавить собеседника и самоутвердиться. Справедливости ради надо сказать, что лет через десять, побывав во Владикавказе я случайно увидел на телеэкране интервью, которое брал тот же персонаж. И надо признать, что прошедшие годы чему-то его научили. Дудиев же был из тех людей, которые должны были не спрашивать, а делиться своими собственными размышлениями. В общей сложности он провел с нами тысячи часов, но ощущение, что мы слишком мало знаем о нем, не покидает до сих пор. Позволю себе процитировать еще одно место из своей будущей книги. «Выдающиеся люди умирают на виду у человечества, а лучшие из них – у него на руках». Если скорректировать масштабы, можно сказать, что Владимир Дудиев умер на руках родной Осетии.

Автор: Евгений Пантелеев