По прошествии года после теракта в Северной Осетии психологическое состояние жителей Беслана остается очень тяжелым, сообщила руководитель проекта оказания психологической помощи в Беслане, профессор факультета психологии МГУ Галина Солдатова.
«Весь город был потерпевшим. Несмотря на то, что прошел год, картина очень тяжелая, ситуация там сложная и неоднозначная. Беслан нуждается в психологической помощи и поддержке не менее, чем год назад», -отметила она.
По ее словам, теракт «наиболее травматичен для психологического состояния человека по сравнению с другими экстремальными событиями — природными катастрофами, так как это травма, нанесенная людьми».
«Такие травмы гораздо сильнее, им нет рационального объяснения. Пострадавшие нам постоянно задают вопросы: «Зачем нам выпали такие муки? «, «В чем наша вина?», — сказала Г.Солдатова.
Между тем она отметила позитивную динамику в психологическом состоянии жертв теракта в Беслане.”Мы можем уверенно сказать по прошествии года, что есть позитивная динамика. Время, психологическая и социальная поддержка не могли не помочь, но хотелось бы, чтобы положительные сдвиги были более очевидны», -заметила психолог.
Г.Солдатова при этом сообщила, что при оказании помощи детям, пострадавшим в теракте в Беслане, применяются различные техники — от психоанализа до игровой психотерапии.
«У детей возникла стойкая боязнь школы. Практически весь прошедший год они были в поездках, и учебный год упущен. Тревогу вызывает состояние старшеклассников. Мы видим: дети агрессивны. Уровень агрессии очень высок — это физическая и речевая агрессия, чувство вины. Мы делаем большой упор на снижение агрессивности и проводим тренинги по преодолению ксенофобии и поиска врага», — сказала она.
На вопрос о том, какое время необходимо для оказания психологической помощи пострадавшим в Беслане, она сказала: «Срок — очень индивидуальный. Все это может продлиться еще достаточно длительное время. Ситуацию нужно отслеживать два-три года».
Г.Солдатова сказала, что в настоящее время в Беслане отмечена негативная тенденция — «расслоение общества на жертвы и нежертвы» теракта.
В свою очередь заведующий кафедры психологии личности МГУ Александр Асмолов заявил на пресс-конференции в «Интерфаксе», что «ксенофобия стала одним из самых страшных последствий как Беслана, так и чеченской войны».
Он сказал, что травма, полученная бывшими заложниками, очень серьезная и может длиться годы. «Если провести аналогию с Холокостом, мы имеем последствия травмы, продолжающиеся до сих пор. Исходя из этого вы можете сделать вывод о последствиях травмы», — сообщил А.Асмолов.
Он заявил о необходимости создать в России специальную службу психологии катастроф для помощи пострадавшим в терактах.
«Об этой службе вспоминают только тогда, когда клюнет «жареный петух». Подобная служба, как и служба переговорщиков, необходима. Такая служба есть в ряде стран, в частности в Израиле», — сказал профессор МГУ. Он также отметил как общую тенденцию рост ксено-и этнофобии в России.
«Барометр ксенофобии в разных регионах зашкаливает. Мы находимся в ситуации, когда рост ксенофобских настроений может изменить политический режим», — сказал А.Асмолов.
Со своей стороны директор программы «Беслан» британского благотворительного фонда CAF Андрей Печников заявил, что в настоящее время в Беслане работают несколько центров психологической помощи, 25 местных психологов, а также около 50 специалистов, которые приезжают из Москвы.
«Обеспечение психологической помощи обходится очень дорого. На следующий год потребуется еще около $1 миллиона. Для меня стоит проблема, где найти средства», — сказал А.Печников. Он сообщил, что в психологической реабилитации нуждаются педагоги и медицинские работники, которые «за месяц работы с пострадавшими сами «выгорают». Интерфакс