Память обладает удивительной избирательностью. Ненавижу те воспоминания. Боюсь их. И почти забыла. Но нельзя убежать от подсознательного.

Беслан где-то там, осколочным ранением в закромах туманного прошлого, подвывает при каждом удобном для него случае. И тут запускается механизм абсолютно неподконтрольный мне — град слез, что не есть нормально для человека взрослого и вроде как ответственного за свои эмоции. Но тогда мне было всего 18…

В то утро мы с коллегами на «ТВ СОГУ» готовили праздничный первосентябрьский выпуск «Студенческих вестей». Наши задорные дискуссии по поводу очередности новостных сюжетов прервала шеф-редактор. Встревожено распахнув дверь, она сообщила о теракте. Солнце в этот день было каким-то томным, а небо будто наливалось свинцом. Давление скакало у всех. Первой сердечными каплями отпаивали монтажера — ее маленькая племянница с тетей оказались в числе заложников.

В самом Беслане творилось невообразимое. Энергетика хаоса, страха и беспомощности пронизывала все. Те несчастные люди по периметру школы хоть и верили в лучшее, но в глазах каждого проглядывалась безнадежность исхода. Собравшиеся изнемогали от ожидания, отсутствия информации, страха.

Жутко раздражали представители СМИ, особенно федеральные и иностранные журналисты. Помню мужчину «сорвало» на кого из репортеров: «Что я могу ощущать, по-твоему — у меня там жена и двое детей?!».

Во дворе ДК был натянут рекламный баннер премьерного показа художественного фильма «Страсти Христовы». Странные аллегории рисовали случайные обстоятельства. Особо запомнилось тревожное лицо одной из мам, ее единственный ребенок впоследствии погиб в момент взрыва. Почему-то за ней я наблюдала на протяжении последующих лет особо пристально — на расстоянии. Пережив такое неописуемое горе, она нашла в себе силы жить дальше — выйти замуж и родить еще ребенка, тоже девочку.

К обеду 1 сентября «Первый канал» развернул в Беслане две передвижные спутниковые станции, позволяющие корреспондентам выходить в прямой эфир с места событий. В Северной Осетии работали сразу 5 съемочных групп ОРТ. Уже в первый день в Беслан приехало более 60 телегрупп. Удивляла их вольготность и свобода передвижения по городу. Группа Алексея Зубова с Ren TV и вовсе проходила через оцепление с камерами, снимая школу. Никто из сотрудников правоохранительных органов не проверял у журналистов документы и не требовал специальных аккредитаций. Для многих из них события Беслана стали карьерным трамплином.

Безуспешные попытки переговоров с террористами сеяли смуту в народе. Атмосфера была накалена до предела. Стоны, плачь, причитания — город накрыло куполом горя. Жизнь остановилась, замерла. Кому война, а кому мать родная — цену на бутылку питьевой газированной воды коммерсанты подняли втрое.

Пожилая женщина в толпе, плача, стала пересказывать мне свой сон. Будто накануне видела страшного бородача на пороге своего дома, который на швейной машинке шил детские свадебные платья и скидывал их в яму. Рассказов о предчувствиях и предупреждающих знаках приближающейся беды у каждого было с дюжину. Но связать их заведомо со случившейся реальностью не мог никто.

На второй день в Осетию вылетела Анна Политковская, обозреватель «Новой газеты», но не смогла долететь до Беслана, так как была отравлена в самолете и оказалась в больнице в Ростове, а затем была доставлена в Москву в тяжелом состоянии. В дальнейшем мне посчастливилось работать с ее супругом, известным журналистом Александром Политковским. Он вспоминал, что главной целью Анны в свете бесланских событий были переговоры с террористами. Она помогла выжить участникам событий на Дубровке, и в этот раз Политковская надеялась выйти на переговоры с боевиками.

К утру третьего дня обессилели не только заложники, но и те, кто эти дни жил ожиданием чуда за периметром школы. Ситуация выходила из-под контроля официальных властей. Ополченцы были настроены очень агрессивно. Все сложнее было сдерживать их натиск. К обеду ждали прибытия официальной правительственной группы. Но тут прогремели взрывы. Люди бросились врассыпную. В толпе кричали, что это штурм. Мужчина в форме грубо схватил меня за руку и оттащил от оцепления с криками: «Уходи, здесь сейчас такое начнется!». Наша съемочная группа и еще несколько сторонних людей забежала во двор ближайшего частного дома. Крики, стрельба, барражировавшие вертолеты… Пожилая женщина упала на колени и стала молиться. Этот видеокадр, отснятый нашим оператором Людмилой Колиевой, облетел все федеральные каналы.

А потом был ужас, длиною не в день, и не в два — а в годы. В какие неземные силы верить им, чьи сердца умерли вместе с теми, кого унес тот проклятый сентябрь?! Каким богам молиться?! В этой злой игре мишенью зла стали дети, судьбы целой нации, жизнь и сила целого поколения.
Залина 15-Хетагурова