Обычно чем солиднее возраст юбиляра, тем дальше по времени его заслуги и достижения. Но председатель Северо-Осетинского отделения Союза кинематографистов России Вячеслав Моратович Гулуев встречает 17 марта свое 80-летие в рабочем режиме, занимаясь новым фильмом и текущими делами этой организации. Мало кого в российском кино отличало такое же творческое долголетие. И административное, кстати, тоже.

Вот уже 35 лет Гулуев возглавляет региональное объединение режиссеров, операторов, сценаристов и других профессионалов, причастных к волшебному миру, возникающему на белом полотне экрана. Еще не так давно это было Северо-Кавказское отделение. И представители других республик, которые входили в него, неизменно доверяли право представлять их интересы нынешнему юбиляру. Они жили и продолжают жить, как одна семья. Все в курсе того, что друг у друга происходит. В Махачкале у кого-то операция, во Владикавказе кто-то женит сына, в Магасе справляют новоселье. За короткий срок Гулуев лишился двух близких друзей – замечательного чеченского актера Дагуна Омаева и известного кинодокументалиста из Кабардино-Балкарии Владимира Ворокова. Но боль утрат еще сильнее сближает оставшихся в строю.

Мы с Вячеславом сотрудничаем с 1987 года. С тех пор этот неугомонный человек не дает мне жить спокойно, и иногда не знаю, куда спрятаться от его звонков. Гулуева переполняют планы и идеи, и я по доброй воле или не совсем участвую в их реализации. Проблема в том, что для него кино – это вся жизнь, а для меня – только ее часть, причем, не самая важная. Но в любом случае сотрудничать с ним интересно, как с каждым незаурядным мастером, и комфортно, как редко с кем. Первый фильм, который мы сделали вместе назывался «Вера, Надежда, Любовь…» Так звали приемных дочерей героини – Анны Диденко, младенцами подобранных ею на улице, в лесу или подброшенных к ее двери. Впоследствии она взяла к себе в дом еще двоих детей и ютилась со своим немалым семейством в полуторакомнатной квартирке. О ее мытарствах и безуспешных обращениях с просьбой улучшить жилищные условия и рассказывала эта лента. Вячеслав выступал в качестве режиссера и оператора, я – сценариста. Новичку в кино было все непривычно, и наверное сейчас что-то сделал бы иначе и лучше, но фильм не затерялся в общем потоке. Его демонстрировали на Центральном телевидении, которое как правило, не баловало вниманием документалистику. Не обошлось и без почти детективной истории после завершения съемок. Дело в том, что мы решили запечатлеть чиновницу, которая неизменно клала под сукно заявления многодетной матери. К тому времени эту упитанную и ухоженную даму перевели на другую должность. Она стала руководителем одного из владикавказских техникумов. Мы пришли к ней якобы с намерением снять фильм о выборе молодежью жизненного пути и тому подобное. Попросили ее подготовить как бы вступительное слово и договорились, в какой день будем снимать. Она без запинки оттарабанила часть своей речи, но тут Гулуев, извинившись, прервал ее, и объяснил, что у него барахлит камера. – Я сейчас ее исправлю, – сказал он, – а вы пока пообщайтесь, если хотите. Об этой паузе мы с ним условились заранее. Именно в эти минуты в неформальной обстановке я должен был задать тот неудобный вопрос, на который собеседница никогда не стала бы отвечать перед объективом. Поболтав с ней для отвода глаз на излюбленную во Владикавказе тему об общих знакомых, я вдруг спросил, не помнит ли она случайно такую-то в бытность пребывания на прежней работе? Бюрократка картинно вскинула руки и воскликнула «Ой, как она мне надоела!». Вячеслав с его молниеносной реакцией был наготове. Это и попало в кадр. Когда фильм вышел и слух о нем достиг того кабинета, была даже попытка выкрасть его, а когда она не удалась – заблокировать продвижение с помощью административного ресурса. Но и это не сработало.

Я настолько вошел во вкус, что тему нашего следующего фильма – «Престол» предложил сам. Он был построен по принципу наложения тогдашней действительности на тексты грузинских летописей времен царицы Тамары. Попутно рассказывалось и о ее брачном союзе с Давидом Сосланом. Сочетание современного видеоряда со старинным слогом давало необычный и многозначительный эффект. Голос за кадром повествовал о пленных, которых после успешного боевого похода было так много, что их отдавали в работники за меру муки, а на экране зрители видели пассажиров, вынужденных спать на полу в аэропорту. Наверное, начинающему сценаристу позавидовали бы такие великие коллеги, как Тонино Гуэрра или Эдуард Володарский. Кого бы из них режиссер спрашивал: «А что теперь снимать?». Но Гулуев предоставил своему соавтору полный карт-бланш. И в этом еще одна его ценная черта. Он начисто лишен апломба и завышенного мнения о себе, присущих иным кинематографистам с большим опытом и обширной фильмографией.

Не менее важное качество Вячеслава Моратовича – умение входить в контакт с людьми, располагать их к себе. Для документального кино это такая же необходимость, как хлеб, и такой же деликатес – как икра. В игровом кино режиссер имеет дело с профессиональными актерами, которым можно растолковать, что от них требуется, и они способны это усвоить. В крайнем случае есть другие претенденты на роль. Здесь же сталкиваешься с обычными людьми, и хуже всего, если они «играют». Добиться от них раскрепощенности и естественности можно лишь собственным обаянием, искренностью и тактичностью. Легко нашел он общий язык, например, с командующим дальней авиацией воздушно-космических войск, Героем России генерал – лейтенантом Сергеем Кабылашем. Ему посвящена картина «Счастливая звезда генерала». Представитель армейской элиты трогательно поведал о знакомстве с будущей женой и даже не стал скрывать, как с него «снимали стружку» командиры, когда он был еще молодым летчиком. И совсем другой персонаж. Во время съемок фильма «Кто, если не я?» о бывшем наркомане, начавшем активную пропаганду здорового образа жизни, Гулуев выстроил такие доверительные отношения с ним, что тот даже поинтересовался: «А вы со сценаристом тоже наркотики употребляете?». С чего ты это взял?», – возмутился режиссер. «Психологию нашу хорошо понимаете». Чтобы снять пролог к этому фильму, длившийся меньше минуты, пришлось отправиться из Владикавказа в Подмосковье. Только там удалось в тот год «поймать» морозную зиму и застать сцену подледного лова. Нам надо было показать рыбу, которая безнадежно бьется о лед после того, как снята с крючка. Живого окуня мы предусмотрительно купили в ближайшем гипермаркете, и быстро договорились с мужиком, сидевшим с удочкой, слегка попозировать. Надежды на его улов было мало. В то время, как он насаживал «добычу» перед тем, как вытянуть ее из воды, ему позвонила жена. «Я сейчас не могу говорить», – объяснил он. «Меня в кино снимают». «Понятно», -послышалось в трубке. – «Уже надрался».

Сегодня с документальным кино успешно соперничают телевизионщики и самые обычные люди, которые выставляют в сети видеоролики. Ведь даже одноминутный сюжет может содержать интересный факт или любопытное наблюдение, и вызвать широкий резонанс. Но у неигрового кино есть неоценимое преимущество. Это – произведение со своей сверхзадачей, подтекстом, исследованием внутреннего мира, авторскими приемами, порой новаторскими, и эмоциональной составляющей. Фильм Гулуева «Жить и побеждать» рассказывает о футболистах – ампутантах из Северной Осетии. На их счету – множество наград, завоеванных на всевозможных соревнованиях, включая чемпионаты мира. Если бы вместо этого показали телесюжет, зрители бы воздали должное их мужеству и мастерству, а также приняли бы к сведению сопутствующую фактуру. Фильм же мало того, что затрагивает значимые побочные линии и помогает больше узнать о ком -то из ребят, постепенно выводит на пик жизнеутверждающей патетики, когда в самом конце, возвращаясь ночью с очередного турнира, в автобусе вдохновенно поют хором «Катюшу». Мне довелось представлять эту ленту в Петербурге, и последние строчки легендарной песни потонули в дружных аплодисментах присутствующих.

Об инвалидах Гулуев снял несколько фильмов. Эта благородная миссия доступна именно такому человеку – неравнодушному, сопереживающему чужим трудностям. Тема для других невыигрышная. И в советское время документальное кино ее избегало. Костыли и кресла-коляски не вписывались в образ счастливой страны. Мы даже в паралимпиадах, которые проводились с семидесятых годов, дебютировали только в 1988-м. Характерно, что у нас инвалидов называют людьми с ограниченным возможностями, а на Западе – с повышенными требованиями. Одно из последних звеньев в этой цепочке – «Хочу быть президентом» о девочке с врожденным заболеванием, которой оно не мешает опережать своих сверстников в кругозоре и духовном развитии.

Можно было бы назвать еще множество фильмов, снятых Гулуевым за более полувека творческой деятельности. Перечислить награды, завоеванные им на различных кинофестивалях. Рассказать о выдающихся кинематографистах, у которых и с которыми он учился во ВГИКе. Отдать дань его искусству тонкого и наблюдательного оператора, с чего он начинал свою самостоятельную деятельность. Отметить, что недавно он попробовал себя и в роли продюсера художественного фильма «Тэли и Толи». Пожалеть, что так и не снял или лучше сказать, пока не снял свою полнометражку. Посетовать, что официальная должность отвлекает от творчества, вынуждая заниматься разнообразными проблемами, вплоть до прорыва трубы на территории Дома кино. Вспомнить о счастливом браке с любимой дочерью Осетии – незабываемой Альбиной Баевой и о ее столь раннем уходе из жизни. Порадоваться за трех внуков, в том числе за девочку, которую тоже зовут Альбиной. Но самое главное сегодня – пожелать Вячеславу Моратовичу долгих лет и еще много счастливых часов рядом с оператором, с монтажером и со своими благодарными зрителями.

Автор: Евгений Пантелеев