Очередную публикацию ежемесячной колонки о юбилеях и юбилярах хотелось бы посвятить Петру Алексеевичу Цирульникову, который был городской головой Владикавказа в один из самых драматичных периодов в его истории – в 1917 – 1918 годах. В нынешнем году исполняется 150 лет со дня рождения этого незаурядного человека.

Точной даты его появления на свет никому из историков обнаружить пока не удалось. Некоторые источники указывают даже не на 1871-й, а на 1870-й год. Но большинство исследователей придерживаются именно той версии, которая дает возможность в оставшиеся десять с лишним месяцев подготовить и провести юбилейные мероприятия в память о Петре Алексеевиче. Ведь речь идет не о событии частного характера, а об одном из ярких имен в символической галерее выдающихся горожан. По профессии Цирульников был землемером. Это позволяло ему много ездить по территории Северного Кавказа, общаться с людьми разных национальностей и социальной принадлежности, хорошо знать их обычаи и нужды. Не случайно он был избран депутатом третьей Государственной думы. Кроме того, он возглавлял Терский союз мелкого кредита – многочисленной организации, защищавшей права заемщиков.

Тяга к общественной деятельности передалась ему от отца, который еще в девятнадцатом веке заседал от купечества в уголовном и гражданском судах Ставрополя. Сам Петр Алексеевич активно участвовал в жизни родного края не только делом, но и пером. Печатал публицистические статьи в журнале «Кавказ», где настойчиво развивал мысль о единении и дружбе народов, населяющих берега Терека и окрестные земли. Этому разностороннему человеку не чужда была и поэзия – сохранились некоторые его стихи, в основном, гражданской тематики.

Можно только представить, какое кипение страстей сопровождало Цирульникова на посту городского головы. Эта должность была доверена ему в конце ноября семнадцатого года. Еще совсем недавно на страну обрушился поток перемен, принесенных февральской революцией, а только что произошла новая смена власти. Раскол в обществе часто оставлял по разные стороны даже членов одной семьи. В городе участились разбойные нападения и другие правонарушения. Обнажились со всей остротой межнациональные противоречия, порой искусственно подогреваемые в чьих – то корыстных интересах. Как в таких условиях добиваться бесперебойного функционирования служб жизнеобеспечения? Владикавказцы должны были ежедневно получать хлеб в необходимом объеме. Нельзя было прерывать доставку воды в бочках – лишь небольшая часть горожан пользовалась водопроводом, который начали прокладывать лет за десять до этого. Все наболевшие вопросы градоначальнику и его сотрудникам приходилось решать в спешном порядке, да еще при перебоях в финансировании. Не обошлось и без ЧП. Забастовали железнодорожники, возмущенные грабежами вагонов и опасавшиеся за свою безопасность. А в силу зависимости Владикавказа от этого вида транспорта, проблема выглядела чрезвычайно серьезной. Или вот подожгли тюрьму и две сотни заключенных, воспользовались этим и вырвались на свободу, тем самым пополнив и без того внушительное сообщество криминальных элементов.

В начале 1918 года в городе образовалось сразу несколько центров власти. Помимо городской думы – правительство Терско – Дагестанской республики, руководство Терского казачьего войска, большевистский Совет рабочих и солдатских депутатов… Но если тех, других и третьих больше волновали политика и власть, все повседневные заботы легли на плечи Петра Алексеевича. Он мог только позавидовать своим предшественникам, которые выполняли свои обязанности в мирной обстановке и даже первая мировая война не нарушила неторопливого течения времени в южном городе. Между прочим, весь мир впервые узнал о Владикавказе в связи с похоронами городского головы в 1911году. Его звали Марк Матвеевич Орел, и многочисленную траурную процессию сняли на пленку операторы «Патэ – журнала», который демонстрировался во многих странах. Этот раритет не исчез в водовороте десятилетий – его можно отыскать в интернете.

К весне контроль над Владикавказом полностью перешел к большевикам. Но самые страшные одиннадцать дней выпали на долю его жителей в августе. Белые войска вместе с казаками и частью поддерживавших их горцев предприняли попытку завладеть городом. Даже героически сдержав наступление фашистских войск в Великой Отечественной войне, столица Северной Осетии не испытала таких потрясений, как в тот момент. Ожесточенные уличные бои, бронепоезд красных, обстреливавший из тяжелых орудий прилегающие к вокзалу районы, десятки жертв среди мирного населения, не считая потерь с обеих сторон… Поначалу удача сопутствовала нападавшим, но подтянув дополнительные силы, большевики сумели добиться решающего перевеса. Сразу после этого началась расправа с теми, кого они заподозрили в «измене». Цирульникову удалось покинуть город. Вернулся он туда шесть месяцев спустя, после того, как власть сменилась там в очередной раз. Большевики при отступлении взорвали самое красивое здание во Владикавказе – дворец барона Штейнгеля, где и располагалась городская дума. В кровопролитных противостояниях самыми заметными мишенями становились руководители по обе стороны «баррикад». Был убит атаман казачьего войска Михаил Караулов, а вслед за ним заменивший его Лев Медянник. Погибшие большевики известны больше, поскольку именами Якова Бутырина, Юрия Пашковского, Якова Маркуса и других названы улицы.

В их числе был и Самуил (Ной) Буачидзе – председатель совнаркома Терской народной республики, образовавшейся к лету 1918 года. Еще задолго до этого он дружил с Цирульниковым, и тот не один месяц прятал его в доме, который снимал со своей семьей, предоставив гостю отдельную комнату. Это было в период столыпинских репрессий против наиболее активных оппозиционеров. Это свидетельствовало о широте взглядов и толерантности Петра Алексеевича. Ценный подарок в свое время сделал ему будущий второй человек в партии большевиков Сергей Миронович Киров, когда еще работал журналистом во Владикавказе, – серебряный половник с выгравированной дарственной надписью. Трудно сказать, уберег бы этот предмет Цирульникова впоследствии? Не будешь же расхаживать с ним по городу. А разговор с «контрой» часто был коротким.

Пожалуй, самый удивительный факт заключался в том, что съемное жилье, о котором уже упоминалось, Петр Алексеевич продолжал арендовать и будучи городским головой. Можно ли вообразить сегодня мэра – старожила в каком-нибудь уголке России в таком же положении? Вернувшись с белыми во Владикавказ, он при первом же удобном случае выступил с публичным отчетом о расходовании средств из городской казны во время его пребывания на своем посту, хотя этого никто не требовал. Что еще может считаться форс – мажором, если не гражданская война? Но принципиальность и щепетильность не позволяли Цирульникову поступить иначе. Снова покидая город с Добровольческой армией, он не мог предполагать, что уже не увидит жену и своих четырех детей. Ведь исход борьбы был еще не ясен. Но обстоятельства сложились так, что в конце концов оставалось только подняться на борт парохода в Новороссийске и вместе с другими единомышленниками отправиться в Стамбул. Он еще успел поработать землемером у последнего турецкого султана до того, как власть в стране перешла к Ататюрку. Сохранилась фотография, где запечатлен штат низложенного правителя и специалист из России на ней изображен тоже. В Турции он состоял членом нескольких казачьих организаций, оказывавших посильную помощь тем из терцев, донцов и кубанцев, кому на чужбине приходилось особенно тяжело. Перебравшись в Болгарию, Петр Алексеевич трудился по специальности, а затем занимался обучением будущих землемеров в этой стране.

О его супруге Анастасии Антоновне известно немногое. Ее предки происходили из знатного литовского рода. Оставшись одна с четырьмя детьми, она делала все для того, чтобы они получили хорошее образование не только в стенах школ и вузов, но и дома. Чтение и музицирование в этой семье было не повинностью, а удовольствием. А еще – работа на огороде в перерывах между книгами и фортепиано. Овощи со своих грядок стали надежным дополнением к скромному семейному бюджету. К счастью, у Советской России были вполне терпимые отношения с Болгарией, и это позволяло Цирульникову периодически отправлять родным через Красный Крест посылки с продуктами и даже деньги. Шел и интенсивный обмен письмами. Наступившая глухота вынудила Петра Алексеевича оставить работу. Болгарское правительство создало для казаков – инвалидов что-то вроде пансионата на Шипке. Название этой горы до сих пор дорого всем, кто помнит о совместно пролитой крови двух народов. Там Цирульников и скончался 5 июня 1939 года.

Я много лет близко знаком с внучками Петра Алексеевича. Майя Всеволодовна Белькина закончила СКГМИ, инженер по профессии, живет в Москве. Валерия Всеволодовна Лебедева – выпускница МГУ, журналист. Обе много лет прожили в Осетии. Там же прошла вся жизнь некоторых других потомков Цирульникова. А кто-то повторил его судьбу, оказавшись за пределами России. Но уже не в силу драматических обстоятельств, а скорее – наоборот. Правнучка вышла замуж и переехала в Одессу, а праправнучка по той же уважительной причине – в Минск. В одном из московских архивов родственники разыскали дневник и письма, принадлежавшие бывшему городскому голове. Очень аккуратно оформленные страницы сочетаются с не совсем удобочитаемым почерком. Если бы удалось снять копии с этих бумаг, можно было бы организовать выставку в память о Петре Алексеевиче в столице республики. В семье хранят его портрет. Эта экспозиция стала бы частью юбилейного вечера, скажем, во второй половине нынешнего года. Супруга Цирульникова часто называла его в письмах мечтателем. А между тем, едва ли не главная мечта его жизни исполнилась – представители разных народов в мире и согласии живут в цветущем городе, в который он вложил частицу своего сердца.

Автор: Евгений Пантелеев; фото: из открытых источников