Уже много лет поезд Санкт -Петербург – Владикавказ отправляется от перрона Московского вокзала северной столицы в одно и то же время – 16 часов 32 минуты. Но перемены, связанные с пандемией, не обошли и его.

Теперь в одних вагонах располагаются пассажиры, следующие в Северную Осетию, а в других – в Дагестан. Поезд объединили с махачкалинским. Причем, так сказать, на условиях владикавказского. Движение осуществляется по его прежнему маршруту. В то время, как часть пути к городу на Каспийском море преодолевалась прежде по берегу Волги. Так что помимо общих вагонов чаще появляются и общие поезда. Чебоксарский в Питере пристегнули к казанскому. А один состав сформировали сразу из четырех. В нем теперь размещают тех, кто едет до Самары, Тольятти, Уфы и Оренбурга. Забавная метаморфоза произошла с фирменным поездом под названием «Липецк». Он по-прежнему в ходу, но доезжает только до Москвы.

Все эти перемены связаны не с недоброй волей руководителей Октябрьской железной дороги. Подобные меры – реакция на заметное уменьшение пассажирского потока. В условиях коронавируса мы действительно стали реже ездить в другие города, и это правильно. Скученность в вагонах, особенно в зимнее время, когда не раскроешь окна, – дополнительный фактор риска. Кстати, летом поезд между Владикавказом и Петербургом курсировал не через день, как обычно, а раз в четыре дня. Нынешнее нововведение пока рассчитано до середины января, но может быть и продлено. Сейчас же в преддверии Нового года непривычным выглядит безлюдье в кассовых залах. Поэтому нет ничего удивительного в том, что РЖД старается хоть как-то минимизировать свои убытки, тем паче, если это не противоречит интересам потребителей услуг. Но и отмену отдельных маршрутов в случае, если спрос составляет менее 25 процентов, тоже можно понять. При достаточно разветвленной сети стальных магистралей пересадка – не такая уж проблема.

Нынешний год – последний маленький юбилей перед большим – 150 -летием железнодорожного сообщения между Владикавказом и Москвой, а стало быть и Петербургом. В 1875 году поезда начали ходить до Ростова, откуда можно было продолжить путь по нескольким направлениям. Интересно, что рельсы до Кавказского хребта дошли почти на четверть века быстрее, чем до Вологды и Костромы, находящихся на гораздо более близком расстоянии от Москвы и Петербурга. Немногие, наверное, знают, что Северо-Кавказская железная дорога поначалу называлась Владикавказской, несмотря на то, что ее линии охватывали территорию от Черного моря до Каспийского и от Терека до Дона. Этому предшествовало создание акционерного общества, среди учредителей которого были крупные российские промышленники, в том числе Путилов – владелец знаменитого завода в тогдашней столице. Акционерами были даже некоторые родственники царской семьи. Уже в первые годы чистая прибыль составила около трех миллионов рублей – огромные по тем временам деньги.

В 1937 году к дороге, можно сказать, вернулось ее прежнее имя. Только теперь она называлась Орджоникидзевская. Так продолжалось до 1959 года. А ее руководитель с сорокового года Борис Бещев стал впоследствии одним из лучших министров железнодорожного транспорта в истории нашей страны. Ровесник дороги – и владикавказский вокзал. Первоначально он был построен из красного кирпича, как и бесланский. В середине прошлого века он реконструирован, но свои черты сохранил. Люди старшего поколения помнят картонные прямоугольнички – перронные билеты, без которых провожающие не допускались к вагонам. Перед выходом к поездам стояла водопроводная колонка, чтобы можно было сделать запас на поездку. Электрическая тяга никогда не заменит волнующего запаха паровозного дыма. Хорошо, когда поезд уходит утром или днем – ты сразу начинаешь всматриваться в заоконную жизнь. Если же ты попадаешь в вагон поздно вечером, а выходишь на заре, как между Питером и Москвой, это уже не путешествие, а ночевка.

Раз уж зашла речь о сугубо железнодорожных впечатлениях, расскажу о нескольких, которые оставили наиболее глубокий след. Поезд Владикавказ – Москва, как известно, прибывает на Казанский вокзал около шести утра. Время очень неудобное. Но на перроне немало встречающих. Метро еще не работает. Собственный автомобиль, если дело происходит холодной зимой, надо сначала прогреть. И ехать, возможно, приходится из отдаленного района. Но не заставлять же родственников или друзей добираться в такую рань до твоего дома самостоятельно. Почти одновременно с разницей в несколько минут на соседнюю, пустую платформу прибывает поезд из Нижнего Тагила. Ничего предосудительного сказать не хочу. Менталитет – как цвет глаз: тут ничего не поделаешь. Но невольно ловишь себя на мысли, что здорово оказаться именно по эту сторону железнодорожных путей.

Во времена Советского Союза поезд «Осетия» проезжал через Украину. Большая остановка – на полчаса была в Иловайске. Мне нравилась эта станция, главным образом потому что там продавался уникальный ореховый лимонад. Но в этот раз случилось так, что поездка совпала с проводами на пенсию одной из проводниц. Очевидно торжественные слова и подарки были по ходу следования. Но в Иловайске женщине устроили сюрприз. Как по заказу нашлась гармошка, зазвучала музыка и пара коллег поплыла в осетинском танце. Пассажиры нашего поезда мгновенно образовали круг, дружно хлопая танцующим, подтянулись те, кто ехали на других поездах и даже местные торговки, которые предлагали съестное, позабыли про свой бизнес. Это и было непроизвольное выражение единения людей, о котором с ностальгией вспоминают многие. Закончилось все неожиданно и очень прозаично. Пришел украинский полицейский и потребовал прекратить несанкционированное мероприятие.

В бытность моей работы в редакции республиканской газеты в отпуск в Осетию выбрался профессор Березов – замечательный ученый – биохимик, онколог, действительный член академии медицинских наук. Я знал, что под руководством Темирболата Темболатовича разрабатываются новые методики борьбы с раком, и мне очень хотелось взять у него интервью. Минутная встреча, когда удалось его где-то перехватить, ничего не дала. «Сейчас не могу, давайте созвонимся и договоримся». Но мобильных телефонов тогда не было, а стационарный либо не отвечал, либо устами родственников туманно объяснял, что когда подойдет московский гость, – неизвестно. Я понял, что Березова умышленно оберегают от постороннего внимания. Когда в день отъезда на вокзале, увидев меня возле вагона, он только развел руками. «Жаль, что нам не удалось поговорить». «Почему же не удалось», – сказал я. «У меня билет до Минеральных вод в этот же вагон». Так благодаря информации, полученной, как принято говорить, из неофициальных источников, получил возможность в течении нескольких часов пообщаться с крупным специалистом и интересным человеком. Интервью с ним до сих пор считаю одной из своих творческих удач. Неплохой пример, между прочим, для молодых журналистов и не только. Препятствия возникают для того, чтобы их преодолевать.

Автор: Евгений Пантелеев; фото: из открытых источников