В год столетия владикавказского клуба пришла в голову мысль поделиться воспоминаниями в качестве рядового болельщика. О давних сезонах, об игроках, которые одними, возможно, уже забыты, а другим неизвестны вовсе, о каких-то матчах, об атмосфере вокруг футбола более чем полувековой давности.
Сам я начал посещать стадион только с пятнадцати лет. Врожденная близорукость не позволяла следить за всеми перипетиями и нюансами игры. Но футбол меня живо интересовал. Мой сосед не пропускал ни одного матча. И я всякий раз подкарауливал его на улице, когда он возвращался домой, чтобы узнать результат и подробности очередного поединка. Помню, что на вопрос «Кто забил у наших?». Чаще всего следовал ответ – «Чита». Николая Читашвили можно назвать первым бомбардиром в истории команды. До прихода в нее он, как и многие его партнеры, играл на первенство республики. Северная Осетия позднее, чем другие ее соседи по эту сторону Большого Кавказского хребта получила право выступать в соревнованиях мастеров. И с этим был связан один забавный эпизод. В городской спорткомитет пришла телеграмма от махачкалинского «Темпа» (так тогда называлась команда, представлявшая Дагестан – прим.ред.). Текст был примерно следующим: такого-то числа будем проездом, готовы сыграть за тысячу. Ответ местных футболистов и по совместительству больших шутников не заставил себя ждать. «Платим две – проезжайте мимо». Игрокам ведущих орджоникидзевских команд – «Спартак», «Динамо», «Металлург» было непривычно платить деньги, чтобы с кем-то сыграть.
Наряду с Читашвили оставил свое имя в анналах осетинского футбола другой нападающий того времени – Булат Кулов. С ним мне довелось познакомиться много лет спустя. Он рассказывал много интересного о себе. Сын первого секретаря Северо-Осетинского обкома ВКП(б) Кубади Кулова не имел права не быть отличником. Положение отца обязывало соответствовать высоким стандартом. Для него наняли даже домашнюю учительницу по английскому языку помимо того, что он изучал его и в школе. Подготовка по другим предметам тоже была «на уровне». Но Булат меньше всего напоминал отличника – тихоню. Он лучше всех своих сверстников играл в футбол и вообще искал любой повод продемонстрировать ловкость и физическую закалку. В теплые месяцы учебного года он попадал в свой класс на третьем этаже чаще через окно, взбираясь по водосточной трубе, игнорируя двери родной школы. Сразу после поступления на исторический факультет Московского университета в конце сороковых годов, он заинтересовал и футбольных тренеров. Стал играть за МГУ на первенство Москвы среди вузов. В ту пору высшее образование не было популярно у футболистов-мастеров. И в студенческих командах конкуренцию Кулову составить никто не мог. Через некоторое время последовало приглашение, о котором Булат даже не мечтал, – в московский «Спартак».
Он начал регулярно выступать за дубль «красно-белых». На родине с гордостью и волнением ждали, когда же ему выпадет шанс выйти на поле в основном составе. И этот момент однажды настал. На куловской позиции центрального нападающего играл сам Никита Симонян. Гроза вратарей, член сборной страны. В одном из матчей он получил травму. О том, что произошло дальше, я узнал из двух источников – от самого Булата Кубадиевича и от одного болельщика преклонного возраста. Тот рассказал, что в пятидесятые годы далеко не у всех были радиоприемники, и чтобы послушать репортажи о футбольных матчах, люди собирались возле громкоговорителя в парке культуры имени Хетагурова. В ту минуту, когда стало ясно, что Симонян вынужден будет покинуть поле, реакция слушателей оказалась одновременно неожиданной и предсказуемой. Да простятся им аплодисменты и радостные возгласы. Ведь теперь на замену выйдет их Булат. А далее – уже в изложении самого Кулова. «Главный тренер сразу взглянул на меня. Я вырос на Кавказе, и у нас не принято, чтобы младший пристально смотрел в глаза старшему. Поэтому по привычке слегка опустил голову. А он расценил это как проявление неуверенности и дал команду другому футболисту раздеваться». Долгожданный дебют так и не состоялся. Вскоре Кулов решил заняться научной работой и по собственной инициативе покинул именитый клуб. На любительском уровне он время от времени еще играл. И на одном из таких матчей его заметил тренер, возглавлявший спартаковцев Еревана. «Давай к нам! Место в «основе» гарантируем». Кто-то из друзей Булата, присутствовавший при этом, засмеялся: «Его московский «Спартак» не смог удержать, а вы – про ереванский. «Ученая карьера Кулова не помешала ему, однако, помочь землякам, получившим место в классе «Б». Ему тогда было уже за тридцать, но свои голы за команду родного города он забил.
Еще один нападающий тех лет Борис Фальковский был первым игроком в истории клуба из столицы Северной Осетии, пошедшим на повышение. Его пригласили в бакинский «Нефтяник», выступавший в классе «А». Но Фальковский был родом из Баку, а в нашем «Спартаке» оказался потому, что посчитал это более интересным для себя, чем выступать дома за дубль. С ним была связана смешная история, произошедшая уже после того, как он повесил бутсы на гвоздь. Ему предложили возглавить команду из Томска. Ехать одному в далекую Сибирь не хотелось, и он попросил составить ему компанию приятеля – сапожника. «Будешь у меня вторым тренером». «Да я же никогда в футбол не играл, а тем более – не тренировал». «Ничего. Расхаживай с умным видом и молчи. Я буду говорить тебе, что делать». Мастер обувного искусства был страстным болельщиком и в итоге согласился. В одной из первых календарных встреч томичи, имея преимущество над соперниками, никак не могли его реализовать. В перерыве Фальковский распекал кого-то из игроков за то, что не пасовал открывающимся партнерам. Судя по выражению лица футболиста, до него не шибко доходило, чего от него хотят. И тут не выдержал второй тренер. «Неужели не понимаешь?! Видишь, что клиент ждет – обслужи».
Когда я учился в девятом классе, мне подарили бинокль, и с тех пор я стал завсегдатаем стадиона «Спартак». Иногда приходилось даже удирать с последнего урока. Путь пешком занимал минут сорок. Можно было еще доехать на трамвае первого или четвертого маршрута до площади Штыба, а там пересесть на забытую уже «тройку», которая проезжала мимо стадиона. Но она была забита пассажирами, и кондукторша, высунувшись из окна вагона, кричала: «Садятся только те, кто на футбол». И это было логично. Едущие домой с работы могли и подождать. А переносить начало игры для опоздавших никто не собирался.
Не знаю, как теперь, но в те годы, пожалуй, самой рентабельной отраслью экономики республики была торговля семечками в дни футбольных матчей. Процветал, правда, частный сектор. Чуть ли не возле каждого дома по улицам Горького, Бутырина и Церетели в непосредственной близости от Ватутина сидели продавщицы популярного «приложения» к любимой. игре. Большого стакана хватало на весь матч.
Довольно быстро у меня появился любимец среди спартаковцев. Это был полузащитник Виктор Василенко. Он приехал из города на Неве, где выступал за местный «Спартак» – была такая команда в начале шестидесятых годов. Умный, техничный игрок выполнял роль конструктора атак. Даже не балующий вниманием низший дивизион еженедельник «Футбол» отметил его однажды на своих страницах. Подражая Виктору, я скопировал его прическу, заменив свой чуб пробором. Дальнейшая его судьба оставалась бы неизвестной, если бы не случайная встреча в восьмидесятые годы. Мой друг Израил Тотоонти обратил внимание на мужчину и женщину, выходивших из ворот владикавказского стадиона. Он сразу опознал в них приезжих и со свойственной ему непосредственностью подошел, чтобы познакомиться. Это был Василенко со своей супругой, которой он решил показать арену, где в молодости радовал местных зрителей. В столицу Северной Осетии они заехали буквально на один день. Но каково же было удивление гостей, когда Израил пригласил их в редакцию молодежной газеты, где он тогда работал, и, полистав свои статистические записи, сообщил, сколько матчей провел Василенко в составе орджоникидзевского «Спартака» и сколько голов забил.
Не могу не упомянуть такого оригинала, как литовец Генрих Йонашкявичус. Играя крайнего защитника, он чувствовал бы себя больным, если при начале атаки вблизи своих ворот не обвел бы кого-нибудь из нападающих другой команды. Почти всегда это ему удавалось. Партнеров он порой приводил в бешенство такой игрой на грани риска, но болельщикам она нравилась. Они заранее ждали этой фишки и одобрительно на нее реагировали. Другим фирменным трюком был излюбленный прием Нодара Папелишвили. Если у лицевой линии не получалось обмануть финтом защитника, он просто заряжал мячом в него и зарабатывал угловой. Креативили и зрители. В трудный для команды момент внезапно раздавалось соло на трубе. И это помогало футболистам воспрять духом. Впоследствии я познакомился с таинственным трубачом. Его звали Николай Шавердов. А в семидесятые годы в центре внимания трибун был человек преклонного возраста, который перед каждой игрой преподносил кому-то из спартаковцев букет цветов. Он с достоинством семенил к центральному кругу, а дальше следовал коронный номер – молодцеватый прыжок навстречу команде.
Из множества игр, свидетелем которых я стал во времена своей юности, почему-то больше всего запомнилось фиаско в матче с командой «Прогресс» из города Каменск – Шахтинский Ростовской области. Это был дебютант турнира, что не помешало ему ввести в состояние шока спартаковских болельщиков. Еще в первом тайме в ворота хозяев влетели три мяча. Ценой героических усилий Папелишвили, Будагян и их товарищи отквитали два гола. Атаки наших футболистов становились все острее, и, казалось, они вот-вот дожмут соперников. Но те сумели дважды поймать их на контратаках – 2: 5. Свой эффектный камбэк наша команда совершит через несколько лет в грузинском городе Поти. Проигрывая местной «Колхиде» – 0 : 3 она смогла сравнять счет. (Продолжение следует).
Автор: Евгений Пантелеев