Есть особая символика в том, что памятник выдающемуся человеку из одного государства воздвигают в другом, с которым он не связан ни по родству, ни по каким-то обстоятельствам своей биографии. Именно так произошло с образом героини движения Сопротивления в Польше Иреной Сендлер, увековеченным в металле скульптором Андреем Плиевым.

Подобный пример – еще одно доказательство того, что для общечеловеческих ценностей не могут служить преградой различия в вероисповедании народов или их менталитете, и даже противоречия, уходящие своими корнями в далекое прошлое.

За несколько лет до своей смерти режиссер Вячеслав Гулуев снял документальный фильм «Двойной портрет» о двух женщинах, переживших беды и тяготы боевых действий в Чечне на стыке прошлого и нынешнего веков. Одна из них – Любовь Крыжановская отыскала под бомбежками более семидесяти раненых детей, которых перевозила в Москву, обеспечивая их лечение и протезирование на средства созданного ею фонда. Еще тогда я подивился этому совпадению: Ирена Сендлер спасла две с половиной тысячи детей из варшавского гетто, и ее девичья фамилия – Кшижановска (так она произносится в Польше).

Ирене было 29 лет, когда фашистская Германия захватила ее страну. В борьбе с оккупантами помогло медицинское образование. Она устроилась на работу санитарным инспектором. Главной ее обязанностью был ежедневный надзор за соблюдением гигиенических норм в гетто, куда были согнаны десятки тысяч евреев. В условиях невообразимой скученности на ограниченном пространстве чрезвычайно велика была опасность возникновения эпидемий, чего немцы очень боялись – разумеется, заботясь только о самих себе. Поэтому Сендлер пользовалась у них доверием, благодаря чему она могла тайком, без риска тщательного досмотра вывозить на волю малышей на своем служебном грузовике. Под сидениями в кабине, под свертками брезента в кузове, и даже в мешках с мусором. Родители понимали, что их дети либо не выживут, если останутся здесь, либо отправятся вместе с ними туда, откуда никто не возвращается. Но самая большая трудность заключалась в том, чтобы при проезде через посты маленькие пассажиры не выдали себя плачем или кашлем. Особенно сложно было с грудными. Приходилось даже использовать снотворное. А для страховки водитель брал с собой двух собак, которых приучил громко лаять при виде военных, и они заглушали любые звуки.

В течение нескольких лет Ирена ходила по лезвию ножа. Малейшая случайность могла стоить ей жизни. И однажды по доносу фашисты схватили ее. Молодая женщине прошла через пытки и была приговорена к смерти, но подпольщики за большие деньги подкупили охранников. До окончания войны ей пришлось скрываться под чужим именем. Если бы она погибла, родители не нашли бы впоследствии своих детей. Записи о том, кого в какие польские семьи отдали, хранились в стеклянных банках, зарытых в саду. Список Сендлер оказался еще длиннее, чем знаменитый список Шиндлера – созвучие их фамилий тоже по-своему символично. Воссоединившиеся семьи уже в нескольких поколениях хранят благодарность бесстрашной польке. В Израиле ей присвоили высокое звание праведника народов мира. Ее выдвигали даже на Нобелевскую премию мира, однако заслуги американского вице-президента Альберта Гора сочли более значительными. На родине после установления социалистической власти она подверглась новым преследованиям. Варшавским подпольем руководили не коммунисты, а члены прежнего правительства страны, находившегося в Лондоне, и даже косвенная связь с ним теперь считалось чуть ли не преступлением. Когда Ирену вызывали на допросы, она была беременна и нервное потрясение сказалось – ее ребенок родился недоношенным и через одиннадцать дней умер. Сумев сберечь столько чужих, Сендлер потеряла своего. Впрочем, потом у нее родились еще трое детей во втором браке. Лишь в девяностые годы она удостоилась заслуженных почестей в Польше, в том числе получила высшую награду в стране – орден Орла. Пани Ирена прожила долгую жизнь и скончалась на 99 – ом году. Последние несколько лет она провела в частном санатории, принадлежавшем той, которой было шесть месяцев, когда ее вывезла из гетто. Не могу удержаться от сугубо личного момента – моему восхищению этой женщиной сопутствует и гордость за одну восьмую часть общей с ней польской крови.

Скульптура, созданная Плиевым, необычна тем, что изображает Сендлер с букетом цветов в руках, который как бы воплощает в себе единство жизни, мира и любви. Героиня предстает в форме работника санитарного ведомства, и автору памятника пришлось обратиться к архивным материалам, чтобы в точности соблюсти все детали. Вторая часть композиции состоит из рельефа в виде фигурок детей и стелы, рассказывающей о подвиге пани Ирены. Но самое интересное, пожалуй, – место, где установлен памятник. В центре Москвы, на Пресненской набережной в детском центре развлечений и обучения «Мастерславль». Это почти взаправдашний город с «домами» нестандартной архитектуры, в каждом из которых располагаются мастерские, где можно освоить азы многих профессий – от стоматолога до пожарного. А кроме того, к услугам юных посетителей – и театр, где на сцене опять-таки дети, и спортивные залы, и танцевальная площадка…

Начинается же путешествие в этом пространстве с банка. Каждому ребенку выдается 50 талантов – так называется здешняя валюта. Он может потратить их часть на игры, а может и приумножить за счет «заработной платы» за свой труд. Уходя, он обменивает сбережения на облигации, стоимость которых идет в зачет покупки билета в следующий визит. Казалось бы, памятник Сендлер не очень органично вписывается в обстановку радости и творчества. Но важно чтобы дети получали в такой форме уроки человечности и узнавали о замечательных деяниях прошлого времени.

Москва стала первым городом в мире, где был поставлен памятник польской подпольщице. Он был открыт в мае этого года к 13 -летней годовщине со дня ее смерти. А буквально через несколько недель таким же образом воздали ей дань уважения в английском городе Ньюар – он -Трент. Там она держит за руки двух детей, которые оглядываются назад, туда, где остались родители. По ходу написания этого текста подумал, а чью кандидатуру можно было бы предложить, если бы памятник или бюст иностранцу решили открыть в Осетии? Во Владикавказе есть улица Тельмана, и хотя марксистскую идеологию сегодня разделяют далеко не все, можно почтить таким образом не лидера немецких коммунистов, а одного из видных антифашистов того времени. Можно отобразить в камне или в металле и того бельгийского инженера, который руководил работами по пуску в эксплуатацию трамвайных линий в городе на Тереке. Вон одесситы или жители ближайших железнодорожных станций прославили его соотечественника, который был то ли руководителем участка стальной магистрали, то ли водителем трамвая легендарной песней «Семь сорок», сочиненной в честь бельгийца. А можно вывести из мрака забвения чешского предпринимателя, который более ста лет назад стал родоначальником промышленного производства пива в Осетии взамен кустарного. Наша память имеет границы – ее возможности небеспредельны. Но у нее нет пропускных пунктов и виз. Любое яркое дарование и любое славное дело могут найти отклик и в чужой стране.

И в заключении – немного о скульпторе Андрее Плиеве, Он родился и вырос во Владикавказе. Отец – осетин, мать – русская. Когда мальчику, любившему рисовать, исполнилось семь лет, она повела его в изостудию Дворца пионеров. В коридоре дверь одного из помещений была открыта, и он увидел своих сверстников и ребят постарше, сосредоточенно колдовавших над кусками глины. – Я хочу сюда, – сказал Андрей. Так в одну минуту иногда решается судьба человека. Он закончил художественное училище в родном городе, а потом – знаменитый суриковский институт. Но между двумя этими учебными заведениями были боевые будни в Афганистане при прохождении армейской службы. В настоящее время Андрей Григорьевич – доцент кафедры в Российской академии живописи, ваяния и зодчества И. С. Глазунова. Его работы можно встретить в самых разных городах страны. Даже в далеком Магадане установлен созданный им памятник святителю Иннокентию – одному из подвижников Русской православной церкви. Некоторые из его произведений находятся в частных коллекциях в России, Германии, Румынии и, между прочим, в Польше. А в Подольске имеется сразу несколько его «автографов». Особенно впечатляет композиция «Первый бал Наташи Ростовой». Фигуры девушки и Андрея Болконского возвышаются над фонтаном, и струи воды, как и развевающееся платье, усиливают ощущение кружения. В этом подмосковном городе Плиев поселился с тех пор, как женился на однокурснице с Алтая по имени Влада, у которой здесь жили родственники. В своих интервью Андрей подчеркивает нерасторжимую связь с искусством и традициями Осетии, с неизменной теплотой отзывается о первых учителях. Его можно уверенно назвать достойным представителем третьей волны национальной школы скульптуры, наследником Сосланбека Тавасиева и Владимира Соскиева. Кто-то из коллег так охарактеризовал его – «Это человек с душой художника, воина и философа».

Автор: Евгений Пантелеев