15 февраля известный российский поэт и прозаик Тимур Кибиров отмечает свое семидесятилетие. В литературе – особый отсчет времени. Здесь не бывает старости. Сначала ты молодой писатель, потом – просто писатель. Не принято даже употреблять слово «ветеран».

Тимура Юрьевича я и сегодня продолжаю считать молодым. Разумеется, не в смысле ученичества и неизбежной для этого возраста сырости, а из-за неизменной свежести того, что он пишет, из-за все еще не замыленного взгляда на мир, на историю, на человека. Продлив его творческую молодость, судьба вернула старый должок. Ведь первые публикации у него появились, когда ему было уже за тридцать. Это стало возможным благодаря перестройке. До того бесполезно было и мечтать о том, чтобы издавать произведения, не соответствующие единственной и непреложной идеологии. Конечно, никто не мешал писать «в стол». В те времена я занимался тем же самым, и по себе знаю, что подобный процесс с одной стороны помогает оттачивать перо, а с другой его тупит. Ты лишен обратной связи с широким кругом читателей, а они необходимы отнюдь не для того, чтобы лучше подделываться под их вкусы. Иной раз хор похвал заставляет лишь критичнее относиться к плодам своего труда. Образно говоря, читательский интерес — это не компас, а парус. Есть и еще одно немаловажное соображение. Печатный станок требует от автора большей ответственности, чем пишущая машинка или компьютер. Кибиров – один из самых ярких представителей постмодернизма и концептуализма в нашей стране. Для этих направлений характерна искусная игра словами, устойчивыми выражениями, фактами, образами, которая помогает создавать новые смыслы из привычных понятий. И это не литературная забава, а форма восприятия действительности и передача общечеловеческих идей новыми средствами.

На конец восьмидесятых и начало девяностых годов прошлого века пришелся взрыв популярности Кибирова и его собратьев по духу. Сначала перед ним открываются двери журнальных редакций, а вслед за ними – и издательств. Одна за другой выходят его книги и на прилавках не залеживаются. О нем пишут авторитетные критики, но самыми ценными можно считать комплиментарные отзывы тех, кто по совместительству тоже владеют даром стихосложения – например, Елены Фанайловой или Сергея Гандлевского. Ведь литераторы ревнивы к чужим успехам. Вспомните, как незабвенный Твардовский говорил о незабвенном Пастернаке «Поэт он никакой».

Я был хорошо знаком с отцом Тимура – Юрием Кирилловичем. Кадровый офицер, он по профилю службы много общался с представителями прессы, сам писал статьи на темы патриотического воспитания. Каково было этому человеку, верному принципам марксизма-ленинизма сталкиваться с ироничными атаками сына на, казалось бы, незыблемые ценности. Чего стоит строчка из одного кибировского стихотворения «…Трудящихся мерзкие массы…».  Как-то я не удержался и спросил Юрия Кирилловича, как он относится к несхожести взглядов сына со своими собственными? – Нам это нисколько не мешает, – ответил он. Несмотря на то, что Тимур Юрьевич рано переехал в Москву, он не ослаблял связей с Осетией. Одна из его первых книг «Касалендарь» вышла в издательстве «Ир» в 1991 году. В 2007 он был удостоен звания «Заслуженный деятель культуры Северной Осетии». Он перевел на русский язык стихи Ахсара Кодзати – поэта, казалось бы, не близкого ему по мировоззрению и стилистике.

Высшее образование Тимур получил в московском областном педагогическом институте – так он тогда назывался. Сейчас, естественно, это университет. Учебное заведение славилось двумя категориями выпускников – знаменитыми спортсменами, которых охотно принимали на «физвос» и известными мастерами пера, вскормленными филфаком, – например, Юлием Даниэлем, Олегом Чухонцевым или Владимиром Крупиным. Самой популярной вещью автора стала «Лада, или радость» с подзаголовком «Повесть о верной и счастливой любви». И не по количеству проданных экземпляров, а по числу зрителей, много лет до отказа заполнявших зал Российского молодежного театра на спектакле, который был поставленный по этой трогательной истории о собаке, ее старой хозяйке и других жителях небольшой деревни. И совсем другая среда и другая интонация в романе «Генерал и его семья». Кибиров остался верен постмодерну в названии, переиначив то, которое использовал писатель Георгий Владимов в своем нашумевшем «Генерале и его армии». Об этом многостраничном труде Кибирова мне доводилось писать в такой же колонке, поэтому распространяться о нем не буду.

Вообще юбиляр умеет приятно удивлять разноплановостью и разностильностью. Дочери Саше он посвятил двадцать сонетов – почти идиллических, но предельно искренних. Это своеобразная отсылка к Иосифу Бродскому – его двадцати сонетам к Марии Стюарт. Та фигура, правда, трагическая, но поэты во всем могут увидеть то, что хотят увидеть. Кибирову приходилось заниматься и тем, что не связано непосредственно с музой. Хотя интригующие анонсы, которые он писал к фильмам и передачам на телеканале НТВ уже претендуют на новый литературный жанр. Зарекомендовал он себя и как талантливый менеджер. В те годы, когда он был художественным редактором радио «Культура», оно отличалось содержательностью и нестандартностью. Каждый день, например, здесь звучали главы из новых произведений и нередко – в исполнении самих авторов. Не заходя в книжные магазины, можно было быть в курсе литературных новинок. Без него радиостанция стала безликой и девяносто процентов ее вещания отдано музыке, причем, второразрядной. За свои произведения Кибиров не раз удостаивался премий, в частности, стал, выражаясь спортивным языком серебряным призером такого престижного проекта, как «Большая книга». К таким достижениям, впрочем, стоит подходить с осторожностью. Нередко лауреаты одной премии заседают в жюри другой. С Тимуром подобное тоже было, и это не способствует объективности и принципиальности. Почему-то присяжным доверяют решение судеб людей, а судьбы книг определяют в конечном счете профессионалы. Подлинный критерий оценки писательского мастерства – интерес новых поколений. У Бродского пока что получается.

Автор: Евгений Пантелеев