Самую что ни на есть круглую дату не принято отмечать широко и шумно, если она связана не с днем рождения выдающегося человека, а с его смертью. Лучшим примером того, как можно превысить все разумные представления о чувстве меры стало в буквальном смысле слова празднование столетия трагического ухода из жизни Александра Сергеевича Пушкина в 1937 году.

Активность и размах той компании не поддавались учету. Всевозможные торжественные мероприятия проходили во всех уголках страны – от заседаний и концертов во дворцах и в домах культуры до школьных линеек. Кроме того, по сему случаю было выпущено множество различных сувениров соответствующей тематики, зачастую за гранью безвкусия и пошлости. Устраниться от печальных подсказок календаря было бы противоположной крайностью, тем более, когда речь идет о событии, происшедшем век тому назад. Конечно же, приятно было узнать, что во Владикавказе не забыли, как много значил день 29 мая 1922 года, в который перестало биться сердце Евгения Багратионовича Вахтангова.

Ровно сто лет спустя представители общественности собрались у изваяния реформатора сценического искусства, чтобы почтить память великого земляка. А вот диаспора Москвы, где и раскрылся во всем блеске талант Вахтангова, не откликнулись на памятную веху. Иначе на сайте организации, где публикуется много информации, появилось бы и сообщение об этом. Но по большому счету дело не в разовых акциях, приуроченных к определенным числам. Если рассуждать масштабно, подлинная слава измеряется столетиями. И «распечатав» второе по счету, Евгений Багратионович выходит на космическую орбиту бессмертия. Его творческие идеи с успехом выдержали испытание временем не только в нашей стране, но и за рубежом. Всемирно известная система Станиславского строилась на мастерстве актерской игры, на ее максимальной приближенности к жизненной правде. Свою систему Вахтангов емко охарактеризовал в двух словах – фантастический реализм. Вступив в чем-то в противоречие со своим предшественником и учителем, он утвердил в театре театральность в высшем значении этого понятия.

Комедии в его постановке должны были искриться, драмы и трагедии – искрить. Спектакль – представление, спектакль – мистерия, вот его кредо. Не случайно коронным номером вахтанговской режиссуры, ее эталоном стала сказка – «Принцесса Турандот». Прекрасно сочетаются с его новаторскими принципами и пьесы Шекспира. Ведь создатель «Гамлета» и «Отелло» нередко экстравагантен и даже недостаточно натурален, за что его не переваривал Толстой. Но Лев Николаевич не понимал или не хотел понять, что, правда британского драматурга или тех, кто стоял за его именем, – в бездонной глубине характеров, ситуаций и проблем. Благодаря эмиграции в первые годы советской власти некоторых учеников и продолжателей дела Вахтангова, а также гастролям его театра за рубежом, поиски и открытия Евгения Багратионовича стали достоянием мастеров искусств самых разных стран и обрели многочисленных последователей и поклонников. Даже сегодня в пьесе, сыгранной где-нибудь в Филадельфии или в Мюнхене, можно почувствовать незримую руку того, кого нет в живых уже сто лет. В полной ли мере отдает себе Осетия отчет в том, какого человека подарила она стране и миру?

В конце концов, посмертная слава – это не только памятники и мемориальное доски. Это большой сад, о котором нужно неустанно и старательно заботиться. Для новых поколений такие имена не должны оставаться услышанными где-то мельком или сохранившимся в виде строчки из энциклопедии. На родине и для родины Вахтангова особенно важно, чтобы с его достижениями и его вкладом в мировую культуру было знакомо как можно больше людей. Так совпало, что в последние месяцы о Евгении Багратионовиче много говорят и пишут. Прошлой осенью в Москве отметили столетие основанного им театра. В скором времени нас ждет полуторавековой юбилей академического театра драмы во Владикавказе, носящего то же имя. А в феврале будущего года исполнится 140 лет со дня рождения великого мастера. Но разве только с помощью летоисчисления мы можем чтить его память? Давно пора подумать о проведении в столице республики вахтанговского фестиваля, который в перспективе стал бы традиционным. Подобный форум, посвященный замечательному драматургу Александру Володину, уже много лет проходит в театре на Литейном в Петербурге. Из разных городов приезжают труппы со своими спектаклями. И избалованная публика Северной Пальмиры в сотый раз валит на «Пять вечеров» или «Две стрелы», потому что ее привлекает очередная, еще не ведомая интерпретация. А с Вахтанговым и выбор репертуара был бы неограниченным. Благодаря современным средствам связи, жюри, в которое входили бы и ведущие театроведы России, отбирало бы работы, воплотившие в себе заветы Вахтангова и его искания.

Приглашение выступить в городе на Тереке, пройдя этот своеобразный кастинг выглядело бы престижным, да и весь фестиваль представлял бы собой заметное событие всероссийского масштаба. И не надо бояться полупустых залов. Актеры всегда играют для одного – единственного зрителя, сколько бы людей не сидело перед ними. В наше время Театр – это искусство избранных для избранных. Даже при наличии с обеих сторон случайных. Между прочим, Минкульт РФ выделяет гранты на осуществление таких проектов. Осетия могла бы внести свою лепту и в вахтанговедение, если бы здесь издали сборник статей и рецензий, опубликованных в юные годы Евгением Багратионовичем в газете «Терек». Ссылки на их незрелость вряд ли будут убедительными. Тогдашний уровень образованности и способности выражать свои мысли выпускника гимназии позволяли бы успешно конкурировать с университетской подготовкой наших современников. К тому же бесценным является все, что выходило из-под пера человека такого калибра. Некстати сказать, младший брат моего прадеда Иван Васильевич дружил в те годы с Вахтанговым и помогал ему доставать нелегальную литературу, поскольку оба увлекались революционной деятельностью и состояли в партии эсеров.

Мы вправе рассчитывать и на просветительскую функцию объединения «Вахтанговцы», в которое вошли осетинские актеры – выпускники знаменитого Щукинского училища. Даже такая полузабытая форма распространения знаний, как лекция в трудовом коллективе или в школе даст желательный эффект, если она содержит в себе интересный материал и подобающим образом изложена. Вахтангову было отпущено лишь тридцать девять лет жизни. И всего каких-нибудь десять – на занятие режиссурой на профессиональном уровне. И то, что он столь многого добился за такое короткое время – поистине титанический подвиг. Ежедневно он проводил долгие часы на занятиях в организованных им студиях и на репетициях с актерами, испытывая на протяжении последних лет мучительные боли. Он считал, что это язва желудка из-за плохого питания. Бросив университет, когда предстоял только один экзамен, чтобы поступить в театральную школу, Вахтангов остался без поддержки состоятельных родителей и вынужден был питаться дешевыми консервами из недоброкачественного мяса и потому обильно сдобренных уксусом. Есть особая разновидность гениальных людей, которые равнодушны к лишениям и невзгодам, поглощенные своим предназначением. Болезнь прогрессировала, и, как установил консилиум известных врачей, проходивший прямо в театре, это был рак в неоперабельной стадии. 29 мая 1922 года зрительный зал был как всегда полон. Со сцены объявили, что в связи со смертью Вахтангова вместо указанного в афише спектакля будет сыгран другой. – Безобразие!, -раздался возмущенный голос из передних рядов, где обычно располагалась новоиспеченная номенклатура. – Неужели нельзя было актера? Негодующий субъект, похоже, не имел представления о ком идет речь. Ответ последовал моментально. – Труппа сожалеет, что не могла заменить человека на смертном одре вами.

Вспоминается такой эпизод. Много лет назад в дни первых гастролей вахтанговского театра в столице Северной Осетии один из его актеров прогуливался по городу в строгом костюме и в домашних тапочках. Прохожие с любопытством оглядывались на него и, наконец, самый непосредственный из них не выдержал и спросил: «Извините, почему вы в тапочках?». «А туфли жмут» последовал ответ в стиле режиссерских традиций актуального на все времена реформатора. С обувной темой «рифмуется» еще одна деталь. Когда Вахтангов умер, выяснилось, что нет приличных туфель, в которых его можно было бы положить в гроб. И на ноги ему надели те, что приготовили для… героини пьесы «Принцесса Турандот». Получилось, что даже отбытие в мир иной не обошлось без мизансцены в духе покойного.

Автор: Евгений Пантелеев