Моздокские поисковики почти все свое личное время посвящают розыску пропавших без вести во время Великой Отечественной войны, поиску мест захоронений тех, кто погиб далеко от дома. Они ищут как на просторах интернета, в архивах, музеях, так и в сырой земле на местах сражений. Известно, что одно из наиболее крупных состоялось в 1942 году на Терском хребте. Сотни солдат так и остались лежать на месте гибели, упокоившись в безвестности. Многих из них уже удалось найти, и силами общественников Моздокского района их ежегодно хоронили в торжественной обстановке, как говорится, по-человечески… Еще больше погибших воинов до сих пор ждут своего часа…

25 сентября я впервые отправилась с поисковиками на раскопки, чтобы увидеть своими глазами, как находят героев войны.

Ровно в 8:00 за мной заехал поисковик Владимир Поляков. Он – подполковник запаса. Некогда служил военным командиром Моздокского гарнизона. С моздокским отрядом «Поиск» во главе с Махмади Даулетовым Владимир работает около года.

– Как вы попали в отряд?

– Давно хотел вступить в его ряды. Время у меня есть, я же пенсионер, есть транспорт для поездок в труднопроходимые места. Приобретение металлоискателя не было проблемой для меня. А подтолкнул меня вот какой случай. Мой дедушка ушёл на фронт на третий день войны и пропал без вести. А в прошлом году один из российских поисковых отрядов нашёл место захоронения деда – деревня Брынь Калужской области. Мне ещё больше захотелось быть причастным к этому нужному делу.

– Многих уже вам удалось найти?

– При моем участии было найдено около 25 человек, а я лично нашёл своего первого солдата две недели назад.

– Как именно вы выбираете места для раскопок?

– По картам сражений. Есть известное выражение Суворова: «Война не окончена, пока не захоронен последний солдат». Так вот, скажу вам откровенно, не скоро еще она закончится, очень не скоро, а может, и никогда…

Владимир рассказал, что немало на наших землях покоится и немецких солдат. Их поисками по заказу ФРГ занимаются россияне. На эти работы немецкой стороной выделяются средства, техника, спецоборудование. Выделяются средства и на церемонию перевозки останков, захоронение. В России же вся материальная сторона вопроса ложится на плечи простых людей.

– Нам нужен георадар для поиска останков, а стоит он дорого. Без него мы слепы и рассчитываем на случай. Почему мы на свои средства должны его покупать? – справедливо заметил Владимир. – Щупы, которые мы используем, помогают определить наличие твёрдого тела под землей, но это необязательно останки, могут быть и любые предметы обихода солдат, оружие или просто камень. Щупом нельзя за короткий срок обойти большую территорию. Это как искать иголку в стоге сена. Тыкать и надеяться, что на что-то наткнешься. Зачастую нам не удаётся и идентифицировать останки. Жетоны с информацией имели при себе только офицеры. У солдат до определенного времени были капсулы с бумажкой внутри. Но часто бумажки оказываются чистыми: суеверные солдаты считали, что если напишут имя, обязательно погибнут. В середине войны капсулы больше не использовали, только армейские книжки, которые, конечно, разложились к настоящему времени. Немцы имели жетоны, состоящие из двух одинаковых половинок. В случае гибели солдата или офицера его однополчанин легко мог переломить жетон на месте сгиба, и таким образом одна часть с информацией о бойце оставалась с ним, другая – отдавалась вышестоящему начальству. Поэтому у немцев учет погибших велся более точно.

Мы приехали с Владимиром на место встречи с другими членами отряда в село Кизляр. Вскоре к нам подоспели Андрей Неврюев и Павел Писклов из села Русское. Андрей в отряде уже два года, а Павел считает себя просто кандидатом в члены отряда. Затем приехали Владимир и Роман Мирошниченко – отец и сын. Они живут в ст. Курской. Владимир поисковой работой занимается уже лет восемь. Сначала был членом моздокского отряда «Мемориал», затем, когда он перестал существовать, присоединился к «Поиску». Ещё один представитель ст. Курской, Алексей Долженко, приехал на раскопки в свой день рождения. Мы его, конечно, поздравили. В составе отряда он уже три года. Чуть позже подъехали руководитель отряда «Поиск» Махмади Даулетов с поисковиком из города Прохладный Михаилом Егиязаровым и поисковиками из Георгиевска, представителями отряда «Георгиевская крепость» Виктором Шимонаевым и Виктором Стецюком. Они приехали в Моздокский район в рамках ежегодной акции «Вахта памяти». Все участники экспедиции хорошо знают друг друга. Они сразу же принялись обсуждать последние новости поискового движения. Было очевидно, что среди поисковиков царит атмосфера братства и взаимопонимания. А в другой обстановке делать такую работу и невозможно.

Первая остановка к месту раскопок – Мемориал памяти погибшим на Терском хребте, там же две братские могилы. Минута молчания – и снова в путь.

– Едем к нашему дереву, – скомандовал Махмади, и вереница автомобилей отправилась к назначенному месту.

– А что это за дерево такое особенное? – спросила я у Владимира.

– Около него нашли большое число погибших. Известно, что именно здесь находилась одна из советских позиций и, видимо, по ней велся артиллерийский обстрел, поэтому погибло очень много наших воинов.

Всю дорогу нам встречались величественные орлы. Они невозмутимо смотрели в нашу сторону. Будто знали что-то такое, чего человеку не дано понять.

В пункте назначения поисковики разбились на группы по два человека и отправились в разные стороны с металлоискателями. Они звенели на каждом метре. Под нашими ногами было несметное количество патронов, боеприпасов, чаще всего уже отработанных, пуговицы, ложки… Все, чем пользовались обе противоборствующие стороны. Ведь каждая пядь земли неоднократно переходила врагу и вновь отвоевывалась советской стороной. Махмади показал мне находки прошлых раскопок: солдатская фляжка Михаила Череми (фамилия, возможно, неполная), компас, клочок какой-то азербайджанской газеты, бляшка от пояса.

– Возможно, этот солдат служил в 176-й стрелковой дивизии, которая стояла на этой высоте – 390,9 метра над уровнем моря. В ней было около 10 тысяч человек. Возможно, он из 9-й гвардейской бригады из Азербайджана, которая отступала со стороны Кизляра, – рассказал М. Даулетов.

«Красивейшее место, – невольно подумалось мне, – совсем не для войны». Взору открывался дивный пейзаж бескрайних полей, небольших холмов, пестрота осенних красок ещё больше усиливала чувство мира и безмятежности. А тогда, осенью 1942 года, наверное, всё было черным-черно… А может быть, красно от крови? Трудно себе это представить теперь. Но это поначалу. Позднее я обратила внимание, что на этой земле кроме травы ничего не растет: ни кустарников, ни деревьев, кроме одного – того самого, служившего ориентиром.

– Мы посадили здесь деревья в память о солдатах, – сказал Махмади, – но они не прижились…

Какое-то время я наблюдала за поисковиками, которые старательно обследовали участок за участком, переходила от одной группы к другой, узнавала новости. Каждый показывал находки, подробно рассказывал их историю, учил меня отличать советское оружие от немецкого. Хорошо они все-таки знают свое дело.

– Все сюда! – вдруг прозвучал голос Махмади. – Останки!

Поисковики ринулись к руководителю. Он, Владимир и Роман Мирошниченко стояли над полуразрушенным от времени окопом, в котором виднелись две берцовые кости…

– Копаем, – сказал кто-то. – Надо же, прямо рядом с машинами, а мы ушли так далеко.

Мужчины заработали лопатами, доставая одну за другой кости павшего бойца. Большая часть из них была раздроблена. Поисковики предположили, что в окоп попал снаряд. И вот, наконец, отыскали череп. Точнее, большую его часть…

– Теперь можно сказать, что боец найден, – прокомментировал Махмади. – Не всегда удается найти весь скелет, главное – голова. Хотя бы был при нём медальон или капсула…

Копали еще долго. Нашли неразорвавшуюся советскую гранату, множество немецких и советских патронов, ремень от советского обмундирования – значит, наш солдат. Но никакого медальона или капсулы. А потом вдруг обнаружился каблук от сапога фирмы «PANKO».

– Возможно, сапоги были трофейными, – предположили поисковики. Ведь большая часть найденных предметов говорила о принадлежности солдата к советской армии.

Останки находят не каждый раз. Можно сказать, что мне повезло. Хотя не подходит в данной ситуации это слово, а другого не подобрать… Какое выражение применимо в таких обстоятельствах?

Мне пришлось уехать, а поисковики еще долго искали медальон. На обратном пути я спросила у Владимира Полякова, который вновь вез меня:

–Возможно ли, что под нашими ногами, под колесами наших автомобилей, там, на хребте и под гладью этих сельскохозяйственных угодий, которые подступили к холмам, до сих пор лежат воины Великой Отечественной?

– Возможно. Эти места – копать не перекопать…

Стало жутко. А орлы все так же невозмутимо смотрели нам вслед.