«15-й Регион» публикует интервью государственного министра Грузии Георгия Хаиндрава, данное им «Еженедельному Журналу». Господин Хаиндрава делится своим видением построения отношений с Россией.

— Участились перестрелки в Южной Осетии. Может ли измениться обстановка после смены командующего российскими миротворческими силами?
— От нового командующего многое зависит: решения там нужно принимать ежечасно. Но проблема останется, пока Россия и Грузия не решат вопрос политически. К советам из Москвы очень внимательно прислушиваются не только в Цхинвали, но и во Владикавказе. Нам, так же как и просвещенной части российского общества, абсолютно ясно, что режим в Цхинвали будет действовать так, как будут ему советовать из России. Важно знать, чего хочет Россия. Мы хотим территориальной целостности Грузии и знаем, как достичь этого мирным путем, если нам не будут мешать. У нас с Россией конкретные взаимные интересы — мир на Кавказе, в котором кровно заинтересованы оба государства. Ситуация в Грузии, новшества в Грузии, тенденции в Грузии распространяются на весь регион, поэтому от мира и стабильности у нас многое зависит. И это при том, что Россия неудовлетворительно (это слова президента Путина) контролирует ситуацию на Северном Кавказе. Трагедия в Беслане, события в Назрани, убийство Кадырова — вот доказательства. И нужно принимать меры, чтобы больше такого не происходило. А эти меры лежат в области сотрудничества Грузии и России, а не в области противостояния. Рано или поздно это понимание придет.
— Считалось, что плохие отношения между Грузией и Россией объясняются «фактором Шеварднадзе». Однако с приходом к власти Саакашвили немногое изменилось…
— Кстати, обе стороны надеялись, что с началом работы нового правительства российско-грузинские отношения изменятся к лучшему, но этого не произошло из-за того, что не хватает доверия. Даже при наличии взаимных интересов недоверие мешает налаживанию отношений. В России, как в традиционной державе, не могут принять желание грузин жить самостоятельно.
— Значит, известный постулат о том, что в политике не существует вечных друзей, а существуют вечные интересы, в данном случае нарушается? Обоюдные интересы с Россией есть, но дело при этом все равно не делается.
— Это потому, что интересы народа и интересы правительства не всегда совпадают,
а в российско-грузинской реальности чаще расходятся. Мы ждем, когда отношение
к Грузии изменится, когда оно из эмоциональной сферы перейдет в чисто прагматическую.
— Не долго ли придется ждать?
— Нет. Последние события на Кавказе доказали, что наше сотрудничество обязательно. И урок выборов Абхазии это показал. Пророссийская Абхазия практически провалила российского кандидата. Это нам кажется поучительным. Надо понимать, что там было сказано «нет».
— «Нет» — России?
— России абхазцы не смогут сказать «нет». Они достаточны умны, чтобы понимать, чем это чревато, но они понимают и то, чем чреваты «жириновщина», «затуловщина», «рогозинщина». В политике России на Кавказе интересы малых народов не учтены.
И малые народы это знают.
— Все республики стали жить независимо после распада СССР. Почему только грузинское желание независимости Россия воспринимает в штыки?
— Тут целый клубок чувств, взаимных претензий и конкретных притязаний. Могу сказать только одно: потенциал эффективного и плодотворного сотрудничества у России и Грузии есть. Зачем России портить отношения с Грузией из-за Цхинвали?
— А зачем она портит их?
— Это постсоветская инерция. Но мы уже в XXI веке. Новые информационные реалии меняют методологию давления: сейчас врать труднее. А не врать с коммунистическим менталитетом невозможно. Нужен новый менталитет.
— А какую роль играют личные симпатии и антипатии в российско-грузинских отношениях? И почему президенты подписывают много перспективных документов, а они в дальнейшем не реализуются?
— На первом этапе было большое желание подружиться. Но потом вмешались конъюнктура и окружение, где не всегда правильно интерпретируют события и даже иногда ставят президента в неловкое положение. Когда российский президент сказал, что Грузия упразднила автономию в Абхазии, он попал впросак по вине своих спичрайтеров. Грузия никогда не упраздняла абхазскую автономную республику, и не знать этого — значит поставить собственную власть в неудобное положение.
А въезд колонны бронетранспортеров и ракет на подмогу Южной Осетии? Колонна с оружием — это уже не аргумент для Грузии, этот этап мы прошли. Сейчас настало время для более интеллектуальных аргументов.
— Что должна сделать Россия для того, чтобы исправить отношения между странами?
— Она должна признать суверенитет Грузии, право решать собственные проблемы самим. Она вместе с другим цивилизованным миром должна наблюдать за тем, чтобы в этих решениях не было ущемления прав человека, прав народов. Но вмешиваться Россия не должна.
— В Абхазии затягивается объявление результатов выборов. Каков ваш прогноз?
— Все кандидаты одинаково антигрузински настроены. Вся их деятельность построена на этом. Но Хаджимба — это попытка навязать свою волю силовым методом. «По щучьему велению, по моему хотению». Давай, печка, туда. Но люди не печка, и их мнение тоже не печка. Их можно напугать, истребить, но их мнение нельзя этим изменить. Они будут молчать, но они будут думать так, как думают. Поэтому в этом деле нужно больше такта. В Абхазии, видимо, к власти придет Багапш. Может, будет договоренность о некоей коалиции, которая, скорее всего, окажется не очень крепкой.
— Какие ошибки в отношениях с Россией допускала Грузия?
— Что касается наших ошибок вообще, то это война в Абхазии и Цхинвали. Что касается ошибок в отношениях с Россией, то это антироссийская истерия при Шеварднадзе. Это был радикализм, ставший выплеском столетнего безмолвия.
— «Заноза» в наших отношениях — Чечня. Сначала Шеварднадзе говорил, что Гелаев — образованный человек, любящий Грузию, теперь Саакашвили максимально отмежевывается от Чечни. Какова же политика Грузии в отношении Чечни?
— С одной стороны, мы кавказцы, у нас очень много общего, и мы не можем отказать чеченцам. Помогать соседу, когда ему трудно, — это для нас закон, наши традиции. Но также на Кавказе есть обычай не забывать и обиды. А Басаев и его окружение нанесли нам во время войны в Абхазии очень серьезное оскорбление. Мы пускали людей, бежавших от войны, в наши дома, это наш долг. Так что у нас есть гуманитарная политика в отношении Чечни, но нет государственной политики, потому что нет сегодня такого государства — Чечня, есть Российская Федерация.
— Еще один раздражитель — восприятие Запада.
— Запад играет ту же роль, что и всегда. Окно в Европу не мы пробивали. А в качестве посредника в отношениях с Россией нам Запад не нужен, я согласен. Я не открою какую-то государственную тайну, если скажу, что все наши друзья советуют нам наладить взаимоотношения с Россией. Мы это понимаем. Это наши национальные интересы. Но есть определенная черта, которую мы не можем перейти. Эта черта — интересы государственные. Фото — «КоммерсантЪ»