Сентябрь 2004 года… черный сентябрь. Кто был в Беслане в те дни, тот знает – от страшных воспоминаний не спрятаться, трагедию тех дней не позабыть. Подполковник внутренней службы УФСИН России по Северной Осетии Тимофей Целовальников неоднократно участвовал в спецоперациях, много раз видел смерть, но Беслан остался незаживающей раной в его сердце…

Родом из Кабардино-Балкарии – он с 1998 по 2003 год учился в военном училище МВД г. Владикавказа, окончив которое по распределению был направлен в Москву. Обратно в Осетию Тимофей Целовальников вернулся уже будучи заместителем командира по специальной подготовке второй группы восьмого отряда «Русь» – вернулся в те дни, когда террористы захватили школу в Беслане. Во время спасательной операции по освобождению заложников получил ранение. За проявленный героизм был награжден Орденом Мужества. Говорить о тех днях Тимофей Целовальников  не любит – тяжело.

– Какой след оставила в вашей памяти трагедия в Беслане?

– Очень тяжело вспоминать. Даже первые два-три года после теракта, когда по телевизору показывали неблагонадежные семьи, в которых детей обижают, становилось не по себе. Все спрашивают по сей день, тяжело ли было, страшно ли? Тот, кто скажет, что не было, конечно, соврет. Однако долг превыше всего. Вообще, когда приходишь в эту структуру, все опытные ребята говорят, что первое задание – самое тяжелое. Нет! Для меня самое тяжелое задание было здесь, в Беслане, потому что рисковать своей жизнью – ничто, если рядом гибнут дети.

– Как выстраивалась ваша работа?

– Мы работали непосредственно в первом кольце оцепления и были группой огневой поддержки «Альфы» и «Вымпела». Конкретно наш отряд, то есть московский спецназ, был основным, потому что все понимали менталитет в республике какой: свой своего пропустит, что в принципе и было. Жители приходили со своим оружием и пытались что-то сделать. Я их понимаю, но они сильно мешали ребятам, потому что специфика работы двух групп своя, и они не ждут никогда помощи. 3 сентября я отчетливо помню, как прогремел первый взрыв, сразу крик – дети, женщины. Мы находились у начальных классов с левой стороны. В какой-то момент я оставил старшину своего, чтобы он прикрывал, и тем женщинам, которые вылезали через окна, помогал и уводил за гаражи. 4 сентября я зашел в школу: мне было просто интересно, откуда по нам работал снайпер с 1 по 3 число. Мы зашли с ребятами, увидели, что совсем непростые эти негодяи были. Они в первый же день устранили всех мужчин, которые могли бы дать отпор, они проделали ходы в стенах. Очень сильно они подготовились, возможно, где-то проходили обучение. То есть, они не в воздух стреляли – всё заранее было спланировано! Это мое личное мнение. В этот же день работали сотрудники МЧС. Жуткая картина была.

– После теракта вы посещали мемориал в Беслане?

– Так-то каждый год я езжу, но в этом году не могу – тяжело. В прошлом году мы с мамой поехали. Она из Кабардино-Балкарии и никогда там не была. Попросила свозить её. Там, кстати, подошла ко мне женщина, долго благодарила меня. Мама потом спросила: «Ты ее откуда-то знаешь?». А я не знал, и не помнил даже визуально. Как в той песне пелось: «мы же не по нашивкам, и не шевронам друг друга узнаем, а только по взгляду». Запомнила, видимо. Я, в принципе, никого не встречал после школы. Да, помог людям, ну и что? Это долг мой, не более. Знаете, любой здравомыслящий мужчина должен был тогда так поступить.

– Что больше всего запомнилось в те трагические дни?

– Героизм и мужество ребят, которые заходили в школу, несмотря на то, что горел этот спортзал. Сломя голову забегали туда. То, что я сделал – это мелочи, то, что сделали они – их подвиг словами не передать. Радует, что в «Городе Ангелов» для них сделали мемориал. Время не лечит, и не должно в принципе. Мы не должны забывать тех, кто погиб: не важно – сотрудник это был, ребенок, женщина или мужчина. Если человек забудет об этом, то он – преступник. Любой человек, живущий в Северной Осетии, в нашей огромной стране, обязательно должен помнить то, что случилось здесь в 2004 году.